Ошо (Бхагаван Шри Раджниш)

Медитация - Искусство внутреннего экстаза

Но конкретный символ только тогда имеет значение, если он реален для вас, если он соответствует вашему умственному настрою.

ВОПРОС Является ли Кундалини психическим феноменом?

ОТВЕТ Когда вы спрашиваете: "Это психическое?", - вы боитесь, что если это психическое, то оно не реально. У психики есть своя реальность. Психика означает свою область реальности: нематериальную. В уме реальность и материальность стали синонимами, но это неправильно. Реальность гораздо шире, чем материальность. Материальность - это лишь одно из измерений реальности. Даже сон имеет свою реальность. Он нематериален: это психическое, но не принимайте это за не реальное. Это просто другое измерение реальности.

Даже у мысли есть своя реальность. И есть области реальности, и степени реальности, и различные измерения реальности. Но в наших умах материальное стало единственной реальностью, так что, когда мы говорим "психическое", "умственное", мы отвергаем эту вещь, как нереальную.

Я говорю, что Кундалини - это символ, это психическое, психическая реальность. Но символ - это нечто такое, что вы придали ей, он не присущ ей.

Это психический феномен. Нечто поднимается в вас, поднимается с большой силой. Вы чувствуете это, но когда хотите это выразить, возникает символ. Даже для того, чтобы понять это, вы пользуетесь символом. Вы пользуетесь символом не только для того, чтобы объяснить это другим. Вы сами не можете понять этого без символа.

Когда мы говорим "поднимается", это тоже символ. Когда говорим "четыре", это тоже символ. Когда говорим "верх" и "низ", это тоже символы. В реальности нет ни верха, ни низа.

В реальности есть экзистенциальные чувства, но нет никаких символов для понимания и выражения этих чувств. Поэтому, когда вы понимаете, возникает метафора. Вы говорите: "Это похоже на змею". Тогда это становится похожим на змею. Явление принимает форму вашего символа, становится похожим на ваше представление о ней. Вы отливаете его в определенную форму, иначе вы не можете его понять.

Когда ваш ум воспринимает, что нечто начало раскрываться и расцветать, вам придется как-то представить себе то, что происходит. Как только возникает мысль, она вносит свою категорию. Тогда вы говорите "цветение", говорите "раскрытие", говорите "проникновение". Самую вещь можно понять через множество метафор. Метафора зависит от вас, она зависит от вашего ума, зависит от столь многого - например, от вашего жизненного опыта.

Возможно, через двести-триста лет на земле не будет змей, потому что человек убьет все, что окажется враждебным ему. Тогда "змея" будет просто историческим словом, словом из книг. Она не будет реальностью. Она не есть реальность для большей части мира даже сейчас. Тогда сила будет утрачена, красота исчезнет. Символ станет мертвым, и вам придется представить Кундалини по-новому.

Она станет "вздымающейся волной электричества" - электричество будет более действительным, более подходящим для ума, чем змея. Она может стать подобной "бьющей вверх струе", "струе, бьющей до луны". Скорость будет подходящей, это будет подобно струе. В действительности это нечто другое, но метафора принадлежит вам. Вы избрали ее благодаря вашему опыту, потому она имеет смысл для вас.

Благодаря тому, что йога развивалась в сельскохозяйственном обществе, в ней есть сельскохозяйственные символы: цветок, змея и т.п. Но это только символы. Будда даже не говорил о Кундалини, но если бы ему пришлось, он не говорил бы о змеиной силе. Не говорил бы о ней и Махавира. Они вышли из царских семей. Символы, имеющие значение для других людей, не имели значения для них, они использовали другие символы.

Будда и Махавира вышли из царских дворцов: змея там не была реальностью. Но для крестьян она была в высшей степени реальностью. И она была опасной. Нужно было стеречься ее. Но для Будды и Махавиры она совсем не была реальностью.

Будда не мог говорить о змеях: он говорил о цветах. Он знал цветы, знал их больше, чем кто-либо другой. Он видел много цветов и только живые цветы. Его отец приказал дворцовым садовникам следить, чтобы он (Гаутама) не видел ни одного умирающего цветка. Он должен был видеть только свежие цветы, и всю ночь садовники готовили сады для него. Утром, когда он выходил, нельзя было обнаружить ни одного мертвого листка, ни мертвого цветка - только цветы, входящие в жизнь.