исчезло. Действие исчезло, делающий исчез, желание исчезло, цель исчезла. Человек просто есть - ни малейшей ряби на озере сознания, ни малейшего звука.
В дзэн люди называют это звуком хлопка одной ладонью. Хлопок одной ладонью не может создать звука; это беззвучный звук, омкар, просто безмолвие. Но это безмолвие не пусто, а очень наполненно. В то мгновение, когда ты абсолютно молчалив, абсолютно сонастроен с ничто, в тебя нисходит целое, в тебя проникает запредельное.
Но западный ум возобладал во всем мире: мы стали трудоголиками. Весь мой подход в том, чтобы помочь вам стать нулем. Нуль - это самый совершенный опыт жизни; это опыт экстаза.
Вималкирти блажен. Он был одним из моих немногих избранных санньясинов, кто никогда не колебался ни единого мгновения, чье доверие было тотально все время, пока он был здесь. Он никогда не задавал вопросов, никогда не писал писем, никогда не приходил ни с какими проблемами. Таким было его доверие, что постепенно он почти абсолютно слился со мною. Он является одним из редчайших сердец; это качество сердца почти исчезло из мира. Он был настоящим принцем, поистине королевским, настоящим аристократом! Аристократичность не имеет ничего общего с рождением, она связана лишь с качеством сердца. И в моем опыте он был одной из редких, самых красивых на Земле душ. Спрашивать, что с ним происходит, абсолютно неправильно.
Конечно, человек имеет тенденцию думать по-старому, так, как его приучили, особенно если он немец!
Я слышал: Один немец попал на небеса и постучал в двери. Святой Петр открыл небольшое окошечко и выглянул. Сколько тебе лет? - спросил он. Посмотрев свои записи, он был очень озадачен, потому что немец ответил, что ему семьдесят. Он сказал: Этого не может быть. Согласно записи твоих рабочих часов, тебе должно быть не меньше ста сорока восьми!
Немец постоянно работает. Немецкий ум представляет квинтэссенцию западного ума, как и индийский - квинтэссенцию восточного. Индус всегда сидит в молчании, ничего не делая, в ожидании того, пока придет весна и трава вырастет сама собой. И она действительно растет!
Маленький Джоуи сидел под деревом. Вдруг он услышал, что его мама кричит из дома: - Джоуи, что ты делаешь?
- Ничего, мама, - ответил он.
- Нет, правда, Джоуи, что ты делаешь?
- Я же сказал, ничего.
- Не лги мне! Скажи, что ты делаешь!
На это Джоуи издал глубокий вздох, поднял камень и бросил его под ноги.
- Я кидаюсь камнями! - сказал он.
- Так я и думала! Сейчас же перестань!
- О боже! - сказал Джоуи сам себе. - Теперь никто не даст тебе ничего не делать!
Что-то нужно делать... Никто не верит - ты мне не поверишь, если я тебе скажу, что Вималкирти ничего не делает, он просто есть.
В тот день, когда у него было кровоизлияние, я немного беспокоился за него и поэтому попросил своих санньясинов-врачей помочь ему оставаться в теле по крайней мере семь дней. У него все было так хорошо и красиво, что внезапно прервать работу, когда она еще не окончена... Он был на самой грани - небольшой толчок, и он стал бы частью запредельного. Фактически, по этой причине я хочу, чтобы в этой коммуне был самый современный медицинский центр. Если кто-то на грани и ему можно помочь оставаться в теле хотя бы несколько дней, то ему не придется больше возвращаться к жизни.
Я получаю много вопросов о том, что я думаю о методах искусственного продления жизни. Он дышит при помощи искусственных методов. Иначе он умер бы в тот день - он почти умер. Без этих искусственных методов он был бы уже в другом теле, вошел бы в другую матку. Но тогда... к тому времени, как он придет, меня здесь уже не будет. Кто знает, сможет ли он снова найти мастера - и такого сумасшедшего, как я! И если кто-то был так глубоко связан со мной, никакой другой мастер не подойдет. Они будут казаться такими плоскими, тупыми, мертвыми! Поэтому я хотел, чтобы он помедлил еще немного. Прошлой ночью ему это удалось: он пересек границу между смертью и бессмертием. Что-то, что в нем оставалось, отброшено. Теперь он готов, теперь мы можем проститься с ним, теперь мы можем праздновать, теперь мы можем устроить ему проводы. Пошлите ему экстатичное счастливого пути! Проводите его песней, танцем!
Когда я пришел его навестить, это было передано между ним и мною. Я ждал у его постели с закрытыми глазами - он был безмерно счастлив. Тело больше нельзя использовать... Хирурги, нейрохирурги и другие врачи были обеспокоены; они постоянно спрашивали, что я затеваю, почему я хочу, чтобы он оставался в теле, потому что это