Карлос Кастанеда

Безмолвное знание

гипертонии.

- Могу ещё один пример привести. Ты знаешь, как подвижны у меня колени. Ты вообще заметил, что я значительно более подвижен, чем ты? Я могу сгибать ноги так же легко, как это делает ребенок. Магическими пассами я построил дамбу и перекрыл поток, который делает мои ноги, как у большинства людей, неповоротливыми.

Больше всего меня удручало то поразительное обстоятельство, что дон Хуан, который по возрасту годился мне в дедушки, на самом деле выглядел значительно моложе меня. По сравнению с ним я казался упрямым, суетливым, почти окостеневшим стариком. Дон Хуан был бодр, подвижен. Казалось, что он никогда не устаёт. То есть, он обладал качеством, которым по идее, должен был обладать я - юностью. Дон Хуан неустанно повторял мне, что юность никак не связана с возрастом и при этом очень радовался.

После обидных слов дона Хуана во мне произошёл взрыв энергии.

- Но как ты всего этого добился? - огорченно спросил я его.

- Я победил свой ум, - спокойно ответил он и широко раскрыл глаза, изображая мое изумление. - У меня нет ума, мне ничто не говорит о том, что я должен стареть. Я не выполняю договорённости, которых не заключал. Запомни: маги никогда не выполняют обязательств, которых никогда не брали на себя. И старость - одно из таких обязательств.

Некоторое время мы молча сидели. Я размышлял, гадая, какой эффект во мне могут вызвать его слова. Моё, как я его называл, внутреннее психологическое единство снова разрывалось. Два ответа слышались во мне. С одной стороны, я совершенно не принимал ту, казалось, чепуху, которую мне проповедовал дон Хуан. С другой стороны, я не мог не признать, что все его замечания абсолютно справедливы и точны. Дон Хуан был стар и в то же время стариком не был. Более того, по сравнению со мной он казался юношей. Он не зависел ни от затрудняющих жизнь мыслей и привычек, ни от образцов поведения. Он был свободен, в то время как я находился в плену мелочных, пустопорожних рассуждений о себе, которые, как меня вдруг осенило, вообще не являлись моими. Эта мысль пришла ко мне впервые и поразила меня.

Кое-как обретя некое подобия контроля над своими взаимоисключающими рассуждениями, я спросил дона Хуана: - А кто и как изобрёл эти магические пассы? - Никто их не изобретал, - резко ответил дон Хуан. - Если считать, что они были кем-то придуманы, придётся признать, что это - работа ума, а это не соответствует истине. Древние маги во время практики сновидения обнаружили, что, двигаясь определённым образом, можно прервать поток мыслей и действий.

- Следовательно, магические пассы являются продуктом состояния не-ума, или, точнее, такого состояния, в котором ум отключён. Для того, чтобы сновидеть, практикующие должны полностью контролировать себя и результатом в этом случае будет полет ума.

- Что имеешь в виду под фразой полет ума, дон Хуан?

- Основной способностью древних магов было умение владеть своим умом. Они обнаружили, что если озадачить, обуздать ум вниманием, особенно тем, которое они называли вниманием сновидения, то ум улетает, и тогда практикующему становится абсолютно ясным постороннее происхождение ума.

Я был ошеломлен услышанным и почувствовал в себе желание узнать больше, но некое странное чувство останавливало меня. Мне виделись страшные результаты моего любопытства. Я явственно почувствовал что-то вроде гнева Господня, он спустился на меня и я догадался, что затронута тема, скрытая от нас самим Богом. Сделав над собой усилие, я преодолел страх. - Что ты хочешь сказать? - я снова услышал свой голос как бы со стороны. - Что-что-что ты имеешь в виду под фразой обуздать ум вниманием”?

- Дисциплина обуздывает ум, - ответил дон Хуан, - но под дисциплиной я не имею в виду грубое следование заведённому порядку. Маги понимают дисциплину как способность безмятежно встречать странности, выходящие за рамки наших ожиданий. Для них дисциплина - это волевой акт, который дает им способность принимать без сожалений и ожиданий всё, с чем бы они неожиданно не столкнулись. Для мага дисциплина - это целое искусство - искусство встретиться лицом к лицу с бесконечностью и не дрогнуть при этом, но не потому, что маг чёрств, а потому что он преисполнен благоговения. То есть, говоря проще, я бы назвал дисциплину искусством испытывать благоговение. Итак, благодаря дисциплине, маги побеждали свой ум, вещь инородную.