Кастанеда Карлос

Дар Орла

подходящие слова.

- Я не знаю так много всего, - сказала она, - и в то же время я не знаю, что я знаю. Я помню так много, что в конце концов кончаю тем, что не могу вспомнить ничего. Я думаю, ты в том же положении и сам.

Я заверил ее, что я этого не осознаю. Она отказалась мне поверить.

- Временами я действительно верю, что ты не знаешь, но временами мне кажется, что ты играешь с нами. Нагваль рассказывал мне, что он сам не знал. Мне теперь приходит на память очень многое из того, что о тебе говорили.

- Что значит, что мое тело начало вспоминать? - настаивал я.

- Не спрашивай меня об этом, - сказала она с улыбкой. - я не знаю, что ты должен вспомнить, и даже что это за воспоминание. Я сама этого никогда не делала. Уж настолько-то я знаю.

- Есть ли кто-нибудь среди учеников, кто мог бы рассказать мне об этом? - спросил я.

- Никто, - сказала она. - я думаю, что я - курьер к тебе, курьер, который на этот раз может принести тебе только половину послания.

Она поднялась и попросила меня ехать назад, в ее город. Я был слишком взволнован, чтобы уехать тут же. По моему предложению мы походили по площади. В конце концов мы сели на другую скамейку.

- Тебе не кажется странным, что мы с такой легкостью можем видеть вместе? - спросила Горда.

Я не знал, что она имеет в виду, поэтому медлил с ответом.

- Что бы ты сказал, если бы я тебе сказала, что, по моему мнению, мы уже раньше видели вместе? - спросила Горда, отчетливо выговаривая слова.

Я не мог понять, что она имеет в виду. Она повторила вопрос еще раз, и все же я не видел в нем смысла.

- Когда мы могли видеть вместе раньше? - спросил я. - твой вопрос не имеет смысла.

- В том-то и беда, - заметила она. - он не имеет смысла, в то же время я чувствую, что мы видели вместе раньше.

Я чувствовал озноб и поднялся. Я опять вспомнил то ощущение, которое было у меня в том городе. Горда открыла рот, чтобы что-то сказать, но остановилась на полуслове. Она посмотрела на меня, ошеломленная, приложила руку к моим губам, а затем буквально потащила меня к машине.

Я вел машину всю ночь. Я хотел разговаривать, анализировать, но она заснула, как если бы намеренно избегала всякого обсуждения. Она была права, конечно, из нас двоих она была тем, кто понимал ту опасность, которая возникала при рассеивании настроения при чрезмерном анализировании его.

Когда мы вышли из машины, приехав к ее дому, она сказала, что мы совсем не должны разговаривать о том, что случилось с нами в оасаке.

- Но почему, Горда? - спросил я.

- Я не хочу тратить нашу силу, - сказала она. - это путь мага. Никогда не растрачивай свои достижения.

- Но если мы не будем говорить об этом, мы никогда не узнаем, что в действительности случилось с нами, - запротестовал я.

- Мы должны молчать по крайней мере девять дней, - сказала она.

- Разве мы не можем поговорить об этом между собой? - спросил я.

- Разговор между собой - это как раз то, чего мы должны избегать. Мы уязвимы. Мы должны дать себе время оправиться.

3. КВАЗИВОСПОМИНАНИЯ ДРУГОГО Я

- Не скажешь ли ты, что происходит? - спросил меня Нестор, когда мы собрались вместе в тот вечер. - куда вы вдвоем ездили вчера?

Я забыл рекомендацию ла Горды не говорить о происшедшем с нами и стал им рассказывать, что мы поехали сначала в близлежащий городок и обнаружили там заинтересовавший нас дом. Всех их, казалось, охватила внезапная дрожь. Они встрепенулись, посмотрели друг на друга, а затем на Горду, как бы ожидая, что она расскажет им дальше об этом.

- Что это был за дом? - спросил Нестор.

Прежде чем я начал говорить, Горда прервала меня. Она начала рассказывать торопливо и почти неразборчиво. Мне было ясно, что она импровизирует. Она употребляла слова и даже фразы на языке масатек. Она бросала на меня украдкой взгляды, которые передавали молчаливую просьбу ничего не говорить об этом.

- Как насчет твоих сновидений, нагваль? - спросила она с облегчением, как человек, который выпутался из трудного положения. - нам бы хотелось всем знать обо всем том, что ты делаешь. Я думаю, очень важно, чтобы ты рассказал нам об этом.

Она наклонилась ко мне и осторожно, как только могла, прошептала мне на ухо, что из-за того, что произошло с нами в оасаке, я должен рассказать им о своем сновидении.

- Почему это должно быть важным для вас? - спросил я громко.

- Я думаю, что мы очень близки к концу, - сказала Горда бесстрастно. - все, что ты сейчас скажешь или сделаешь, представляет для нас сейчас величайшую важность.