Кастанеда Карлос

Отделённая реальность

ему, что я был беззаботным и неспособным потому, что это была врожденная склонность моей личности, и что я никогда не пойму его мира. Я чувствовал себя глубоко взволнованным. Он был очень ободрен и заявил, что я сделал хорошо.

Я спросил его о значении моего переживания.

- Это не имело значения, - ответил он. - та же самая вещь могла случиться с каждым, особенно с подобным тебе, кто имеет свой просвет уже открытым. Это очень обычно. Любой воин, который отправляется на поиски олли, расскажет тебе об их действиях. То, что они делали с тобой, было мягким. Однако, твой просвет открыт, и вот почему ты такой нервный. Никто не может превратиться в воина сразу. Теперь ты должен отправляться домой и не возвращаться до тех пор, пока не излечишься и пока твой просвет не закроется.

Я не возвращался в Мексику несколько месяцев; я использовал это время, чтобы работать над своими записями, и впервые за 10 лет, с тех пор, как начал ученичество, учение дона Хуана начало приобретать реальный смысл. Я чувствовал, что долгие периоды времени, когда я должен был оставаться вдалеке от ученичества, производили очень отрезвляющее и благотворное действие на меня; они предоставляли мне возможность проверить сведения и расположить их в интеллектуальном порядке, свойственном моему воспитанию и интересу. Однако, события, которые имели место в мой последний визит на поле действия, указывали на ошибочность моего оптимизма по отношению к пониманию знания дона Хуана.

Я сделал последнюю запись в своих заметках 16 октября 1970 года. События, которые имели место в этом случае, отметили переходный период. Они не только закрыли цикл обучения, но они также открыли новый цикл, который так сильно отличался от того, что я делал до сих пор, что я чувствую, что это точка, где я должен кончить мой репортаж.

Когда я приблизился к дому дона Хуана, я увидел его сидящем на его обычном месте под рамада под дверью. Я поставил машину в тени дерева, взял свой портфель и чемодан с бакалейными товарами из машины и подошел к нему, громко поздоровавшись с ним. Затем я заметил, что он был не один. Позади высокой кучи дров сидел другой человек. Они оба смотрели на меня. Дон Хуан помахал мне рукой и так же сделал другой человек. Судя по его наряду, он не был индейцем, а был мексиканцем с юго-запада. Он был одет, как левис: в бежевую рубашку, техасскую ковбойскую шляпу и ковбойские ботинки.

Я заговорил с доном Хуаном и затем посмотрел на человека: он улыбался мне. Я пристально смотрел на него некоторое время.

- Здесь маленький Карлос, - сказал человек дону Хуану, - И он совсем не разговаривает со мной. Не говори мне, что он сердит на меня!

Прежде, чем я мог сказать что-нибудь, они оба разразились смехом, и только тогда я понял, что незнакомец был дон Хенаро.

- Ты не узнал меня, да? - спросил он, все еще смеясь.

Я должен был признаться, что его наряд сбил меня с толку.

- Что ты делаешь в этой части мира, дон Хенаро? - спросил я.

- Он прибыл насладиться теплым воздухом, - сказал дон Хуан. - не правда ли?

- Верно, - вторил дон Хенаро. - Ты не представляешь, что может сделать теплый воздух для тела старого человека, подобного мне.

Я сел между ними.

- Что делает он с твоим телом? - спросил я.

- Теплый ветер говорит чрезвычайные вещи моему телу, - сказал он.

Он повернулся к дону Хуану и глаза его заблестели.

- Не так ли?

- Дон Хуан кивнул ему головой утвердительно.

Я сказал им, что это время горячих ветров санта-ана было худшей частью года для меня и поэтому очень странно, что дон Хенаро приехал искать теплый ветер, в то время как я убегал от него.

- Карлос не переносит жары, - сказал дон Хуан дону Хенаро. - когда наступает жара, он становится, как ребенок, и задыхается.

- За... Что?

- За... дыхается.

- Мой бог! - сказал дон Хенаро, прикинувшись обеспокоенным, и сделал жест отчаяния, который был неописуемо забавным.

Затем дон Хуан объяснил ему, что меня не было несколько месяцев из-за неудачного случая с олли.

- Итак, ты наконец столкнулся с олли! - сказал дон Хенаро.

- Я думаю, да, - сказал я осторожно.