Идрис Шах

Сказки Дервишей

этим средством. Слепой

может отправиться в путь, неся на спине хромого. Вы должны

использовать ноги слепого, чтобы идти, и зрение хромого, чтобы

его направлять.

Вот так эти двое достигли конца пути, где их ожидал

невиданный доселе пир.

По дороге они остановились на отдых в другом серале. Здесь

они повстречали еще двух несчастных, которые также хотели

попасть на пир и не могли. Слепой и хромой стали им объяснять

свой метод, но один из этих людей был глухим, а другой немым.

Немой слышал их объяснения, но не мог передать их своему

приятелю. Глухой мог говорить, но ему нечего было сказать.

Эти двое не попали на пир потому, что в это время

поблизости не оказалось того третьего человека, который прежде

всего объяснил бы им особенность их трудности, а уж потом

подсказал бы, как эту трудность преодолеть.

Рассказывают, что великий Абдул аль-Кадир завещал свой

заплатанный суфийский халат наследнику мантии, который должен

был родиться почти через шестьсот лет после его смерти.

В 1563 году Саид Сикандар Шах из ордена Кадирийа,

унаследовавший право передачи мантии, определил

местонахождение предсказанного наследника

- шейха Ахмада Фаруки из Сирхинда и передал ему полномочия

главы ордена. Этот накшбандийский учитель был к тому

времени посвящен в 16

дервишских орденов своим отцом, который в долгих и опасных

странствиях

искал и собирал по крупицам разбросанное суфийское знание.

Считается, что именно в Сирхинде было предсказано

появиться великому учителю, и преемник святых ждал своего

воплощения в течение нескольких поколений.

Следствием появления Фаруки и признания его руководителями

всех орденов того времени является то, что сейчас Накшбандийа

посвящают своих учеников во все 4 основные течения суфизма:

Чишти, Кадири, Сухраварди и Накшбанди.

Сказание 'Хромой и слепой' приписывается шейху Ахмаду

Фаруки, умершему в 1624 году. Предполагается, что оно должно

читаться только после того, как ученик получил от своего

мастера особые объяснения или после изучения истории Хакима

Санаи 'Слепые и слон'.

СЛУГИ И ДОМ

Жил некогда один мудрый и добрый человек, который владел

большим домом. Он часто отправлялся в продолжительные

путешествия и в таких случаях оставлял дом на попечение своих

слуг.

Особенностью этих людей была какая-то поразительная

забывчивость. Так, например, временами они забывали, зачем их

оставили в доме, по нескольку раз выполняли одно и то же дело

или полагали, что должны выполнять свои обязанности не так,

как им предписывали правила. Все это происходило потому, что

они забывали свои функции.

Однажды, когда хозяин отсутствовал особенно долго,

подросло новое поколение слуг, которые возомнили себя

законными владельцами дома. Но поскольку они были ограничены

своим узким миром, им стало казаться, что с ними происходят

какие-то странные вещи. Например, время от времени у них

возникало желание продать дом, но они не могли найти на него

покупателей, потому что не знали, как взяться за это дело.

Когда же приходили люди, интересующиеся покупкой дома, они

первым делом просили показать им документ, подтверждающий, что

дом - собственность жильцов, но так как слуги ничего не знали

о таком документе, они считали таких людей сумасшедшими или

ненастоящими покупателями.

Странность их положения заключалась еще и в том, что все

необходимое для дома и жильцов появлялось 'таинственным

образом', и это не позволяло так называемым хозяевам

почувствовать себя ответственными за весь дом.

Инструкции по уходу за домом, целью которых было

напоминать слугам их обязанности, хранились в кабинете

хозяина, но так как второе поколение слуг объявило его

священным, никому не разрешалось туда входить, и ореол

непроницаемой тайны окружал хозяйские покои. Некоторые даже

отрицали само существование этих покоев, несмотря на то, что

могли видеть ведущие туда двери. Скептики объясняли, что двери

- это просто настенное украшение.

Таким образом, слуги не могли ни управлять домом, ни

возвратиться полностью к своим первоначальным обязанностям.

Предание сообщает, что эту притчу часто использовал

суфийский мученик Аль-Халладж, который был казнен в 922 году,

будто бы за то, что заявил: 'Я есмь истина'.