Идрис Шах

Сказки Дервишей

не мог оторвать от него взгляда. Подбежав к

лодке, второй дервиш сказал: 'Брат, прости, что я задерживаю

тебя, но не мог бы ты снова разъяснить мне, как должна по всем

правилам произноситься формула? Я ничего не запомнил'.

На русском мы можем передать лишь одно из многих значений

этой сказки, потому что в арабских текстах обычно используются

омонимы - слова, одинаковые по звучанию, но имеющие разный

смысл. Такое свойство языка свидетельствует о том, что он

достался нам от более древних культур и предназначен для того,

чтобы глубже описывать сознание, а также нечто, связанное с

внешней моралью.

Кроме того, что это сказание представлено в популярной

литературе, находящейся в обращении на Востоке, оно

встречается в дервишских манускриптах, иногда очень древнего

происхождения.

МУРАВЕЙ И СТРЕКОЗА

Благоразумный и упорный муравей смотрел на цветочный

нектар, как вдруг с высоты на цветок ринулась стрекоза,

попробовала нектара и отлетела, потом подлетела и опять

присосалась к цветку.

- И как только ты живешь без работы и без всякого плана? -

сказал муравей. - Если у тебя нет ни реальной, ни

относительной цели, какова же особенность твоей жизни и каким

будет ее конец?

Стрекоза ответила:

- Я счастлива и больше всего люблю удовольствия. Это и

есть моя жизнь и моя цель. Моя цель - не иметь никаких целей.

Ты можешь строить для себя какие угодно планы, но ты не

сможешь убедить меня в том, что я несчастлива. Тебе - твой

план, а мне - мой.

Муравей ничего не ответил, но подумал: 'То, что для меня

очевидно, от нее скрыто. Она ведь не знает, каков удел

муравьев. Я же знаю, каков удел стрекоз. Ей - ее план, мне -

мой'.

И муравей пополз своей дорогой, ибо сделал все, что было в

его силах, чтобы предостеречь стрекозу.

Прошло много времени, и их дороги опять сошлись.

Муравей заполз в мясную лавку и, примостившись под

чурбаном, на котором мясники рубили мясо, стал благоразумно

ожидать своей доли. Вдруг в воздухе появилась стрекоза. Увидев

красное мясо, она стала плавно снижаться на чурбан. Только она

уселась, огромный топор мясника резко опустился на мясо и

разрубил стрекозу надвое.

Половинка ее тела скатилась вниз, прямо под ноги муравью.

Подхватив добычу, муравей поволок ее в свое жилище, бормоча

себе под нос:

'Твой план закончился, а мой продолжается. 'Тебе - твой

план' больше не существует, а 'мне - мой' начинает новый цикл.

Наслаждение казалось тебе важным, но оно мимолетно. Ты

жила ради того, чтобы поесть и в конце концов самой быть

съеденной. Когда я тебя предостерегал, ты решила, что я брюзга

и отравляю тебе удовольствие'.

Почти такая же притча встречается в 'Божественной книге'

Аттара, хотя там она имеет несколько иное значение. В

настоящем варианте сказание было рассказано одним бухарским

дервишем возле гробницы эль-Шаха Баха ад-дина Накшбанди семь

столетий назад. Она взята из суфийской записной книжки,

сохранившейся в Великой мечети Джалалабада.

СКАЗАНИЕ О ЧАЕ

В древние времена рецепт приготовления чая был известен

только в Китае. Слухи о чае распространились по всему свету,

дошли до мудрецов и невежд, и каждый пытался как можно больше

узнать о нем, в соответствии с тем, каким он его себе

представлял.

Король Инджа ('здесь') снарядил в Китай посольство,

которое получило от китайского императора немного чая для

своего правителя. Но, увидев, что даже простые китайские

крестьяне пьют чай, посланники Инджа решили не привозить

своему королю столь грубый напиток; к тому же они были

убеждены, что китайский император обманул их и вместо

небесного напитка подсунул какую-нибудь дрянь.

Между тем величайший философ из Анджа ('там') собрал все,

какие только мог, сведения о чае и пришел к выводу, что это

некая субстанция, которая в самом деле существует, но редко

встречается и принадлежит к порядку вещей, мало известных. Ибо

ничего определенного о нем нельзя было сказать: трава это или

вода, зеленый он или черный, горький или сладкий?

В странах Кашиш и Бебинев люди на протяжении целых

столетий испытывали все травы, какие им только попадались.

Многие травы оказались ядовитыми, чем весьма разочаровали

своих исследователей. А так как никто не завез в их земли