Неизвестен

Золотая ветвь (Часть 4)

жатвенных песнопений народов Западной Азии и Египта, на которые мы обратили внимание выше, то мы затратим на их обсуждение куда меньше времени. Сходство вифинийского Борма с фригийцем Литиерсом придает доказательность нашему пониманию последнего. Борм, чью смерть, точнее, чье исчезновение жнецы каждый год оплакивали в жалобном песнопении, подобно Литиерсу, был царским сыном или, по крайней мере, сыном человека богатого и знатного. Жнецы, за работой которых он наблюдал, трудились на принадлежавших ему полях, и исчез он, отправившись для них за водой. Если верить одному варианту предания, его увлекли за собой нимфы; речь, конечно, идет о нимфах источника или водоема, к которому Борм пошел за водой. Это исчезновение Борма, если посмотреть на него сквозь призму предания о Литиерсе или европейских народных обычаев, является отголоском обычая завязывать в сноп самого хозяина поля и бросать его в воду. Жалобный мотив, который распевали жнецы, был, вероятно, причитанием по случаю смерти духа хлеба в виде сжатого колоса или в лице его представителя — человека; что же касается призыва, который обращали к духу, то это была, вероятнее всего, молитва о том, чтобы он возвратился в следующем году со свежими силами.

Финикийцы исполняли песнь в честь Лина во время сбора винограда; так, по крайней мере, если верить сообщению Гомера, обстояли дела в Малой Азии. Это обстоятельство, если прибавить к нему предание о Силее, свидетельствует о том, что в древности виноградари обходились с прохожими чужаками примерно так же, как жнец Литиерс. Предание гласит, что ли-диец Силен силой принуждал прохожих работать на его винограднике, пока наконец не явился Геркулес, который убил его и с корнем вырвал его виноградные лозы. В своих основных чертах это предание сходно с преданием о Литиерсе, хотя ни труды древних авторов, ни современные народные обычаи не дают возможности восстановить его в деталях. Вероятно, песнь о Лине пели и финикийские жнецы, раз Геродот сравнивает это песнопение с «Манеросом», который, как мы убедились, был причитанием египетских жнецов над сжатым хлебом. Лин, кроме того, отождествлялся с Адонисом, между тем как есть основания считать этого последнего по преимуществу богом хлеба. Так что причитание о Лине, распеваемое во время жатвы, идентично причитанию об Адонисе: речь в обоих случаях идет о стенаниях жнецов по случаю смерти хлебного духа Но в то время как Адонис, подобно Аттису, превратился в величественный мифологический образ, ставший предметом поклонения и оплакивания в блестящих городах далеко за пределами его родной Финикии, Лин остался не более как простым напевом, который исполняли среди снопов и лоз виноградари и жнецы.

Аналогия с преданием о Литиерсе и с народными обычаями европейских и первобытных народов наводит на мысль, что когда-то убитый дух хлеба (мертвый Адонис) был представлен человеком, приносимым в жертву. В пользу такого предположения говорит харранская легенда, согласно которой Таммуз (Адонис) был убит своим хозяином, который перемолол его кости на мельнице и развеял их по ветру. В Мексике, как мы уже видели, во время жатвы раздавливали человека между двумя камнями, а в Африке и в Индии пепел и другие останки принесенной жертвы развеивали в полях. Впрочем, возможно, что приведенная харранская легенда была всего лишь мифической аллегорией размола муки на мельнице и разбрасывания семян. Есть основания предположить, что лжецарь, которого каждый год во время праздника Закеев в Вавилоне предавали смерти шестнадцатого числа месяца лус, служил воплощением самого Таммуза. Вероятно, историк Бероз,

--------------------

Бероз (III в. до н. э.)—древневавилонский жрец и историк, автор написанной на греческом языке истории вавилонского царства. Из этого сочинения сохранились лишь фрагменты в виде цитат у позднейших авторов.