Карлос Кастанеда

Активная сторона бесконечности

была просто бешеная. Он спустился еще ниже: уж в Калифорнии-то он сможет

быть самым богатым человеком. Однако и тут он опоздал. И он отказался от

мысли, что со своей сетью киосков, торгующих пиццей и мороженым, он

сможет соперничать с уважаемыми семьями, которые владеют Калифорнией. Он

настроился на то, чтобы быть первым воротилой в Вудланд-Хиллз, его

родном пригороде Лос-Анджелеса. Но, к несчастью для него, на одной с ним

улице жил мистер Марш, владевший фабриками по производству лучших в

Америке матрасов, невообразимый богач. Разочарованию Роя не было

пределов. Он так страдал, что в конце концов испортил себе здоровье. В

один прекрасный день он умер от аневризмы мозга.

Его смерть стала причиной моего третьего визита в покойницкую. Жена

Роя попросила меня, как его лучшего друга, позаботиться о том, чтобы

труп был должным образом обряжен. Я отправился в погребальную контору, а

там секретарь провел меня во внутреннее помещение. Когда я вошел, мастер

как раз хлопотал вокруг своего высокого мраморного стола. Он с силой

толкал двумя пальцами вверх уголки уже застывшего рта покойника. Когда

наконец на мертвом лице Роя появилась гротескная улыбка, мастер

повернулся ко мне и сказал подобострастно: - Надеюсь, вы будете довольны,

сэр. Жена Роя - мы уже никогда не узнаем, любила она его или нет, -

решила похоронить его со всей пышностью, какой он заслуживал. Она

заказала очень дорогой гроб, похожий на телефонную будку; фасон она

позаимствовала из кинофильма. Роя должны были похоронить в сидячем поло-

жении, как будто он ведет деловые переговоры по телефону.

Я не остался на похороны. Уехал с очень тяжелым чувством, смесью

бессилия и злости - такой злости, которую не изольешь ни на кого.

- Да, сегодня ты действительно мрачен как никогда, - заметил дон

Хуан, смеясь, - но несмотря на это, - а может, и благодаря этому, - ты

почти у цели. Уже подошел вплотную.

Я всегда удивлялся тому, как менялось мое настроение при каждой

встрече с доном Хуаном. Приезжал я расстроенный, брюзжащий и мнительный.

Но через некоторое время мое настроение чудесным образом менялось, я

становился все более экспансивным, а затем вдруг успокаивался - таким

спокойным я никогда не бывал в повседневной жизни. Мое новое настроение

отражалось и в моей речи. Обычно я говорил как глубоко неудовлетворенный

человек, еле сдерживающийся, чтобы не начать жаловаться вслух, но жалоб-

ным был уже сам голос.

- А ты можешь привести мне пример памятного события из своего

альбома, дон Хуан? - спросил я в привычном тоне скрытой жалобы. - Если

бы я знал, что тебе нужно, мне было бы легче. Пока что я просто блуждаю

в потемках.

- Не объясняй слишком много, - сказал дон Хуан, сурово взглянув на

меня. - Маги говорят, что в каждом объяснении скрывается извинение.

Поэтому, когда ты объясняешь, почему ты не можешь делать то или другое,

на самом деле ты извиняешься за свои недостатки, надеясь, что слушающие

тебя будут добры и простят их.

Когда на меня нападают, мой любимый защитный маневр -

демонстративно не слушать нападающих. У дона Хуана, однако, была

отвратительная способность захватывать все мое внимание без остатка.

Нападая на меня, он всегда умудрялся заставить меня слушать каждое его

слово. Вот и сейчас пришлось выслушать все, что он сказал обо мне. Хотя

его слова не доставили мне ни малейшего удовольствия, это была голая

правда.

Я избегал его глаз. Как обычно, я чувствовал себя под угрозой, но

на этот раз угроза была особенной. Она не беспокоила меня так, как

беспокоила бы в повседневной жизни или сразу после моего приезда в дом

дона Хуана. После долгого молчания дон Хуан снова заговорил. -Я не буду

приводить тебе пример памятного события из моего альбома, - сказал он. -

Я сделаю лучше: назову тебе памятное событие из твоей собственной жизни;

оно наверняка подойдет для твоей коллекции. Или, скажем так, на твоем