была права. Через некоторое время мы с Кэрол проснулись
одновременно в ее постели в номере гостиницы 'Реджис'. Было так очевидно,
что мы снова находимся в нашем обычном мире, что мы не задавали вопросов
и не сомневались в этом. Солнечный свет был ослепительным.
- Как мы вернулись оттуда? - спросила Кэрол. - Или, лучше сказать,
когда мы вернулись?
Я не знал, что ответить или что подумать. Я не был способен
размышлять и ничего не мог с собой поделать.
- Ты думаешь, мы только что вернулись? - настаивала Кэрол. - Или,
возможно, мы проспали здесь всю ночь. Смотри! На мне ничего нет. Когда
мы разделись?
- Мы разделись в том мире, - сказал я и сам удивился, услышав свой
голос.
Мой ответ, казалось, озадачил Кэрол. Она непонимающе посмотрела на
меня, а затем на своя обнаженное тело.
Мы неподвижно сидели долгое время. Нам обоим казалось, что мы
совершенно неспособны сделать над собой усилие. Но затем внезапно нас
одновременно посетила одна мысль. Мы мгновенно оделись, выскочили из
комнаты, преодолели два пролета лестницы по пути к выходу, пересекли
улицу и ворвались в гостиничный номер дона Хуана.
Нечленораздельно, задыхаясь и давая выход своим эмоциям, мы по
очереди рассказывали ему о происшедшем.
Он подтвердил наши подозрения.
- То, что вы сделали, было едва ли несамой опасной вещью, которую
можно себе вообразить, - сказал он.
Он обратился к Кэрол и сказал ей, что наши старания увенчались
одновременно полной удачей и абсолютным поражением. Мы сумели передать
сознание обыденного мира энергетическому телу, тем самым путешествуя со
своим физическим телом, но нам не удалось избежать влияния
неорганических существ. Он сказал, что сновидящие обычно переживают
процесс перехода как последовательность медленных превращений, и что им
приходится при этом несколько раз высказывать свое намерение
воспользоваться осознанием как средством передвижения. В нашем случае
обошлось без этих промежуточных шагов. Из-за вмешательства
неорганических существ мы оба были с невероятной скоростью заброшены в
некоторый враждебный мир.
- Ваше путешествие стало возможным не вследствие объединенной
энергии, - продолжал он. - Что-то другое забросило вас в иной мир. Оно
подобрало для вас соответствующую одежду.
- Ты хочешь сказать, нагваль, что и одежда, и кровать, и комната
встретились на нашем пути только потому, что мы попали под влияние
неорганических существ? - спросила Кэрол.
- Еще бы! - ответил он. - Как правило, сновидящие просто
путешествуют. Но ваше путешествие оказалось не таким, вы оказались рядом
со сценой, на которой состоялось представление, бывшее когда-то
проклятием для магов прошлого. С ними происходило в точности то, что
случилось теперь с вами. Неорганические существа завлекали их в миры, из
которых маги не смогли вернуться. Мне следовало бы предвидеть это, но я
даже не догадывался, что неорганические существа могут проявить свою
сущность, устраивая вам такую ловушку.
- Ты хочешь сказать, что они хотели заставить нас навсегда остаться
там? - спросила Кэрол.
- Если бы вышли из той лачуги, вы до сих пор безнадежно скитались
бы в том мире, - сказал дон Хуан.
По его словам, вследствие того, что мы перенеслись в другой мир
вместе с физическими телами, фиксация наших точек сборки на том
положении, в которое ее установили неорганические существа, была такой
прочной, что это создало нечто типа тумана, сделавшего недоступным
память о мире, из которого мы пришли. Он прибавил, что обычным
следствием такой неподвижности является невозможность возврата точки
сборки в ее исходное положение, что и происходило с магами прошлого.
- Задумайтесь над этим, - призвал он нас. - Возможно, именно это
происходит со всеми нами в этом нашем обыденном мире. Мы пребываем здесь,
и фиксация нашей точки сборки так прочна, что мы забыли, откуда мы
пришли и в чем состояла цель нашего прибытия туда.
Дон Хуан не хотел больше говорить о нашем путешествии. Я чувствовал,
что он не хочет нагонять на нас лишний страх и беспокойство. Он пошел с
нами позавтракать, хотя было уже далеко за полдень. Когда мы подходили к
ресторану, находившемуся за несколько кварталов от гостиницы по авеню
Франциско Мадеро, было уже шесть