Карлос Кастанеда

Сила безмолвия (Часть 2)

которые я теперь не могу

вспомнить. Моя эйфория, тем не менее, не убывала.

- Открытие возможности быть в двух местах одновременно действует на

ум очень возбуждающе, - сказал он. - поскольку наши умы - это наш

рационализм, а наш рационализм является нашим самоотражением, все, что

находится за пределами нашего самоотражения, либо ужасает нас, либо

привлекает нас, в зависимости от того, каким видом личности мы обладаем.

Он пристально посмотрел на меня, а потом улыбнулся, словно только что

обнаружил нечто новое.

- Или оно ужасает и притягивает нас в одинаковой мере, - сказал он. -

кажется, это случай нас обоих.

Я рассказал ему, что для меня не имеет значения, отталкивает или

притягивает меня мое переживание, вопрос состоял в том, что я был напуган

необъятностью возможности разделенного восприятия.

- Я не могу сказать, что не верю, будто я был в двух местах

одновременно, - сказал я. - я не могу отрицать свое переживание, и все же

мне кажется, что мой ум, сильно напуганный этим, отказался принять как

факт это переживание.

- И ты, и я относимся к тем людям, которые были одержимы вещами,

подобными этой, а затем забыли все о них, - заметил он и рассмеялся. - ты

и я похожи очень во многом.

Меня так и тянуло расхохотаться. Я знал, что он высмеивает меня.

Однако он проецировал такую искренность, что мне захотелось поверить в его

правдивость.

Я рассказал ему, что среди его учеников я один научился не принимать

его заявления о равенстве между нами слишком серьезно. Я сказал, что видел

его в действии, слушая, как он говорит каждому из своих учеников довольно

искренним тоном: - 'ты и я просто дураки. Мы так похожи!' И я ужасался раз

за разом, понимая, что они верят ему.

- Ты не похож ни на одного из нас, дон Хуан, - сказал я. - ты -

зеркало, которое не отражает наши представления. Ты уже за пределами нашей

досягаемости.

- То, чему ты стал свидетелем, является результатом борьбы в течение

всей жизни, - сказал он. - ты просто увидел мага, который, наконец,

научился следовать замыслам духа, вот и все.

- Я уже описывал тебе во многих отношениях различные стадии воина,

идущего по пути знания, - продолжал он. - в терминах его связи с

'намерением', воин проходит через четыре этапа. Первый, когда он имеет

ржавое, ненадежное звено с 'намерением'. Второй, когда ему удается

очистить его. Третий, когда он обучается манипулировать им. И четвертый,

когда он обучается принимать замыслы абстрактного.

Дон Хуан утверждал, что его достижения не делают его другим по

сущности. Они лишь делают его более изобретательным, таким образом, не

очень-то он и шутит, говоря мне или другим своим ученикам, что он так

похож на нас.

- Я точно знаю, через что ты проходишь, - продолжал он. - когда я

смеюсь над тобой, на самом деле я смеюсь над воспоминанием о себе в твоей

шкуре. О, как я держался за мир повседневной жизни! Я цеплялся за него

всеми своими ногтями. Все вокруг меня говорило мне, что пора уходить от

этого, но я не мог. Как и ты, я слепо доверял своему уму, и я не видел

смысла в том, чтобы поступать иначе. Я ничем не отличался от обычных

людей.

- Моей проблемой тогда была твоя сегодняшняя проблема. Инерция

повседневного мира захватывала меня, и мне приходилось поступать так, как

поступают обычные люди. Я отчаянно цеплялся за свои непрочные рациональные

структуры. Не делай хоть ты этого.

- Я не цепляюсь ни за какие структуры, это они держат меня, - сказал

я, и это вызвало его смех.

Я сказал ему, что понимаю его полностью, но независимо от того, как

упорно бы я не пытался, мне не удается поступать так, как должен поступать

маг.

Он сказал, что мое шаткое положение в мире магов проистекает из-за

недостаточного знакомства с ним. В этом мире я связывал себя со всем

совершенно новым образом, который бесконечно более труден, поскольку он

имел очень мало общего с последовательностью моей повседневной жизни.

Он обрисовал характерную проблему магов, как двойную. Первая сторона

представляла собой невозможность восстановления разбитой вдребезги

последовательности, вторая - невозможность использования

последовательности, продиктованной новой позицией их точек сборки. Эта

новая последовательность всегда слишком слаба, слишком нестабильна и не