Карлос Кастанеда

Сила безмолвия (Часть 1)

из-за этого я даже не обращал

внимания на ее плохие манеры.

- Это было предзнаменование, - сказал дон Хуан. - суровость и

трансформация представляли собой знак духа.

Он сказал, что его первым действием, как нагваля, было дать мне знать

о своих намерениях. Поэтому он сказал мне очень ясным языком, но

исподтишка, что хочет дать мне урок по безжалостности.

- Ну, вспоминай же, - попросил он. - я заговорил с официанткой и

старой дамой за соседним столиком.

Понукаемый им, я вспомнил, что дон Хуан фактически флиртовал со

старой женщиной и грубой официанткой. Он болтал с ними почти все время,

пока я ел. Он рассказывал им идиотски смешные истории о взяточничестве и

коррупции в правительстве, пересыпая это анекдотами о фермерах, приехавших

в город. Потом он спросил официантку, была ли она американкой. Она

сказала, что нет, и засмеялась. Дон Хуан заметил, что это очень хорошо,

поскольку я был мексикано-американец, который живет в поисках любви. И что

я могу начать любовь прямо здесь, особенно проглотив такой прекрасный

завтрак.

Женщины расхохотались. Мне показалось, что они смеются над моим

смущением. Дон Хуан сказал им, причем очень серьезно, что я направляюсь в

Мехико, чтобы отыскать жену для себя. Он спросил, не знают ли они

какую-нибудь честную, скромную, целомудренную девушку, которая хотела бы

выйти замуж и не была бы слишком требовательной в вопросах мужской

красоты. Он представился моим сватом.

Женщины чуть не падали от хохота. Я был ужасно раздосадован. Дон Хуан

повернулся к официантке и спросил, не хочет ли она выйти замуж за меня.

Она ответила, что помолвлена. Мне показалось, что она приняла слова дон

Хуана за чистую монету.

- Почему ты не даешь ему говорить самому за себя? - спросила старая

дама у дон Хуана.

- У него дефект речи, - ответил он. - мальчик ужасно заикается.

Официантка заметила, что я говорил вполне нормально, когда заказывал

завтрак.

О! Ты очень наблюдательна, - сказал дон Хуан. - он говорит нормально

только тогда, когда заказывает пищу. Я говорил ему, и не раз, что если он

хочет научиться говорить нормально, ему надо стать безжалостным. Я даже

привел его сюда, чтобы дать ему несколько уроков по безжалостности.

- Бедный малый, - вздохнула старая женщина.

- Ладно, нам, наверное, лучше собираться в путь, если мы хотим

сегодня найти любовь для него, - сказал дон Хуан, вставая и раскланиваясь.

- Вы так серьезно подходите к этому сватовству, - заметила молодая

официантка дон Хуану.

- Держу пари, - ответил он. - я сумею помочь ему в том, в чем он

нуждается, и он сможет пересечь границу и достичь места отсутствия

жалости.

Мне подумалось, что дон Хуан называет местом отсутствия жалости или

брак, или США. Я засмеялся этой метафоре, и вдруг начал так ужасно

заикаться, что напугал женщин до полусмерти, а дон Хуан истерически

захохотал.

- Мне обязательно надо было заявить тебе о своей цели, - сказал дон

Хуан, продолжая свое объяснение. - я сделал это, но обвел тебя вокруг

пальца, как только мог.

Он сказал, что с того момента, как дух манифестирует себя, каждый шаг

ведет к своему удовлетворительному завершению с абсолютной легкостью. И

моя точка сборки достигла места отсутствия жалости, когда под давлением

его трансформации она была вынуждена оставить свое привычное место

самоотражения.

- Позиция самоотражения, - сказал дон Хуан. - вынуждает точку сборки

собирать мир фальшивого сострадания, но вполне реальной жестокости и

самососредоточения. В этом мире единственно реальными чувствами являются

те, которые удобны тому, кто их переживает.

- Для мага безжалостность - не жесткость, не жестокость.

Безжалостность - это противоположность самосожалению и собственной

важности. Безжалостность - это трезвость.

5. ТРЕБОВАНИЯ 'НАМЕРЕНИЯ'

РАЗРУШЕНИЕ ЗЕРКАЛА САМООТРАЖЕНИЯ

Ночь мы провели на том месте, где я воссоздал мое переживание в

Гуаямосе. В течение этой ночи, благодаря тому, что моя точка сборки была

податлива, дон Хуан помог мне достичь новых позиций, которые тут же стали

смутными пятнами забвения. На следующий день я уже не мог вспомнить ни

того, что случилось, ни того, что я понял, и все же у меня было острое