Карлос Кастанеда

Сила безмолвия (Часть 1)

меня не было слов. Все, что я мог сказать, звучало бы несвязно и

раздраженно.

- Маг-рассказчик, изменяя окончание 'фактического изложения событий,

- сказал он. - делает это по указанию и под покровительством духа. А так

как он может манипулировать своей неуязвимой связью с 'намерением', он

может действительно изменить событие. Маг-рассказчик дает сигнал, что он

намеренно делает это, снимая шляпу, кладя ее на землю и поворачивая ее на

все триста шестьдесят градусов против часовой стрелки. Под

покровительством духа это простое действие погружает его непосредственно

вглубь духа. И он позволяет своему мышлению совершить прыжок в

невообразимое.

Дон Хуан поднял руку выше головы и на миг вытянул ее к небу над

горизонтом.

- Благодаря чистому пониманию того, что продвижения курьера зондируют

вот эту безмерность, - сказал дон Хуан. - маг-рассказчик знает без тени

сомнения, что где-то, как-то в этой безграничности, именно в этот самый

миг дух совершает свое нашествие. Калисто Муни - победитель. Он освободил

свой народ. Его цель превзошла его личность.

ПЕРЕДВИЖЕНИЕ ТОЧКИ СБОРКИ

Через пару дней дон Хуан и я отправились в горы. На полпути к вершине

мы присели отдохнуть. Днем раньше дон Хуан решил отыскать подходящее

место, где можно будет объяснить мне некоторые сложные аспекты мастерства

сознания. Обычно ему нравилось идти к ближайшей западной горной цепи. Но

на этот раз он избрал восточные вершины. Они были гораздо выше и дальше.

Мне они казались более зловещими и мрачными, в них была какая-то

массивность. Но я не могу сказать, было ли это впечатление моим

собственным, или я каким-то образом впитывал чувства дон Хуана.

Я раскрыл свой рюкзак. Женщины-видящие из партии дон Хуана собрали

его для меня, и теперь я обнаружил, что они вложили в него какой-то сыр. Я

пережил момент раздражения, Потому что, хотя мне и нравился сыр, он был

вреден для меня. И все же я не мог заставить себя отказаться от него,

когда он был рядом.

Дон Хуан указывал на это, как на настоящую слабость, и постоянно

высмеивал меня. Сначала это меня смущало, но затем я обнаружил, что когда

со мной рядом сыра не было, я не томился по нему. Проблема же состояла в

том, что практичные шутники из партии дон Хуана постоянно подкладывали мне

большие куски сыра, которые, конечно же, я в конце концов всегда поедал.

- Покончи с ним одним махом, - посоветовал мне дон Хуан с озорной

искоркой в глазах. - и ты никогда больше не будешь беспокоиться о нем.

Может быть, под влиянием этого предложения у меня появилось сильное

желание сожрать весь кусок. Дон Хуан смеялся так, что я начал сомневаться,

а не задумал ли он вместе со своей партией опять перевоспитывать меня.

Уже более серьезным тоном он предложил провести эту ночь в предгории,

а через день или два добраться до высоких вершин. Я согласился.

Дон Хуан небрежно спросил меня, вспомнил ли я что-нибудь о четырех

настроениях 'намерения'. Я признался, что пытался, но воспоминания не

приходили ко мне.

- И ты не вспомнил, как я обучал тебя природе безжалостности? -

спросил он. - безжалостность, противоположность самосожалению?

Я не помнил ничего. Дон Хуан, по-видимому, обдумывал, что говорить

дальше. Уголки его губ опустились в жесте притворного бессилия. Он пожал

плечами, встал и быстро зашагал к небольшому плоскому пятну на вершине

ближайшего холма.

- Все маги безжалостны, - сказал он, когда мы сели на ровном месте. -

ну да ты знаешь это. Мы долго говорили об этом понятии.

После продолжительного молчания он сказал, что мы продолжим

обсуждение абстрактных ядер магических историй, и что он собирается

говорить о них все меньше и меньше, так как все идет к тому, что время

раскроет мне их и позволит им обнажить свой смысл.

- Как я тебе уже говорил, - сказал он. - четвертое абстрактное ядро

магических историй называется нашествием духа или движением по воле

'намерения'. История гласит, что для того, чтобы позволить тайнам магии

открыться человеку, о котором мы говорили, дух обязательно должен был

наброситься на этого человека. Дух выбрал момент, когда человек был

отвлечен и незащищен, и без всякой жалости позволил одним своим

присутствием передвинуться точке сборки человека в особую позицию. Это