Карлос Кастанеда

Сила безмолвия (Часть 1)

меня наедине с самим собой. Когда я восстановил свое равновесие,

почти рассвело. Дон Хуан встал, вытянул руки над головой и напряг свои

мышцы, его суставы затрещали. Он помог мне встать и прокомментировал то,

на что я потратил большую часть ночи: я испытал то, чем был дух, и смог

вызвать скрытую силу для выполнения того, что на поверхности казалось

успокоением моей нервозности, а на глубочайшем уровне являлось очень

удачным волевым движением моей точки сборки.

Затем он дал знак, что пришла пора начать наш обратный путь.

КУВЫРКАНИЕ МЫШЛЕНИЯ

Мы пришли в его дом около семи утра, к завтраку. Я умирал от голода,

но усталым себя не чувствовал. Мы покинули пещеру и начали спускаться в

долину на рассвете. Дон Хуан, вместо того, чтобы избрать более прямой

маршрут, сделал большой крюк, чтобы пройтись вдоль реки. Он объяснил, что

нам надо собраться с нашими мыслями, прежде чем мы пойдем домой.

Я спросил, о каких 'наших мыслях' он говорит, когда я здесь

единственный, у кого мысли были в беспорядке. Но он ответил, что действует

не по велению доброты, а по велению тренировки воина. Воин, сказал он,

постоянно находится настороже относительно грубости человеческого

поведения. Воин магичен и безжалостен, это скиталец с отточенным вкусом и

манерами, чьи дела точны, но замаскированы, он обрезает концы так, что

никто не может заметить его безжалостность.

После завтрака я подумал, что разумнее всего пойти поспать, но дон

Хуан заявил, что мне нельзя тратить время попусту. Он сказал, что я

слишком тороплюсь потерять ту небольшую ясность, которую еще имею, и что

если я отправлюсь спать, я потеряю ее наверняка.

- Не нужно быть гением, чтобы подсчитать, что вряд ли можно говорить

о 'намерении', - сказал он быстро, тщательно изучая меня от головы до ног.

- но и это заявление ничего не значит. Вот почему маги вместо этого

полагаются на магические истории. Они надеются, что однажды абстрактные

ядра историй откроют слушающим свой смысл.

Я понимал, о чем он говорил, но не мог представить себе, чем же

является абстрактное ядро, и как оно подходит ко мне лично. Я попытался

подумать над этим, но мысли затопили меня. Образы молнией проносились в

моем уме, не давая времени подумать о них. Не в силах замедлить их поток,

я даже не узнавал их. Наконец, злость пересилила меня, и я грохнул об стол

кулаком.

Дон Хуан встряхнулся с головы до ног, задохнувшись от смеха.

- Делай то, что ты делал прошлой ночью, - подмигнув, посоветовал он

мне. - удержи себя.

Мое недовольство сделало меня агрессивным. Я немедленно пустился в

какие-то бессмысленные доказательства, потом я осознал свое заблуждение и

извинился за потерю сдержанности.

- Не извиняйся, - сказал он. - я должен рассказать тебе то, что ты,

возможно, поймешь только со временем. Абстрактные ядра магических историй

сейчас ничего не значат для тебя. Позже - я думаю, через годы - они

раскроют тебе свой точный смысл.

Я попросил дон Хуана не оставлять меня в потемках и обсудить

абстрактные ядра. Я совершенно не понимал, что мне следует делать с ними.

Я уверял его, что, находясь в данный момент в состоянии повышенного

сознания, я с легкостью пойму его объяснения, и просил поспешить его с

этим делом, так как не было гарантии, что состояние продлится долго. Я

говорил ему, что скоро вернусь в свое обычное состояние и стану еще

большим идиотом, чем сейчас. Я сказал это полушутя. Его смех убедил меня,

что он принял все именно так, но мои собственные слова глубоко повлияли на

меня. Огромное чувство меланхолии застало меня врасплох.

Дон Хуан мягко взял мою руку, подвел меня к удобному креслу и сел

напротив. Он пристально посмотрел мне в глаза, и я некоторое время не мог

разорвать силу его взгляда.

- Маги постоянно 'выслеживают' себя, - сказал он ободряющим голосом,

словно пытаясь успокоить меня звучанием своих слов.

Я хотел сказать, что моя нервозность прошла, и что она, вероятно,

была вызвана бессонницей, но он не дал мне сказать ни слова.

Дон Хуан сказал, что уже обучал меня всему, что можно сказать о

'выслеживании', но я все еще не могу вывести свое знание из глубин

повышенного сознания, где оно хранилось. Я рассказал ему о своем досадном

ощущении закупоренности. Я чувствовал, что что-то скрыто внутри меня, и