Карлос Кастанеда

Сила безмолвия (Часть 1)

- добавил дон Хуан.

Вполне понятно, что мне захотелось узнать о них больше. Но дон Хуан

не стал баловать меня. Он сказал, что это все, что он хотел мне рассказать

относительно своего бенефактора и четвертого абстрактного ядра.

Казалось, что он вспомнил что-то, чего не сказал мне, и шумно

засмеялся. Потом он похлопал меня по спине и сказал, что пришло время

отправляться в пещеру.

Когда мы добрались до каменного уступа, почти стемнело. Дон Хуан

поспешно сел в то же положение, что и в первый раз. Он был справа от меня,

касаясь моего плеча. Дон Хуан тут же, по-видимому, вошел в глубокое

состояние релаксации, которое втянуло меня в полнейшую неподвижность и

безмолвие. Я даже не мог расслышать его дыхания. Но стоило мне закрыть

глаза, как он подтолкнул меня, предупредив, что я должен держать их

открытыми.

К тому времени совершенно стемнело. Огромная усталость заставила мои

глаза болеть и слезиться. В конце концов я отбросил свое сопротивление и

впал в глубочайший и чернейший сон, который я когда-либо имел. И все же я

не был во сне полностью и даже мог чувствовать густую черноту вокруг меня.

Появилось почти физическое ощущение, что я с трудом пробираюсь сквозь

черноту. Потом она внезапно стала красноватой, затем оранжевой, затем

ослепительно белой, похожей на ужасно сильный неоновый свет. Постепенно я

сфокусировал свое зрение, пока не увидел, что сижу в той же позе рядом с

дон Хуаном - но уже не в пещере. Мы находились на горной вершине, глядя

вниз на необычное плоскогорье вдалеке. Эта прекрасная прерия была промыта

заревом, которое, подобно проблескам света, исходило из почвы. Куда бы я

не смотрел, везде были знакомые черты: скалы, холмы, реки, леса, каньоны,

увеличенные и трансформированные их внутренней вибрацией, их внутренним

заревом. Это зарево, такое приятное для моих глаз, трепетало и во мне

самом.

- Твоя точка сборки сдвинулась, - сказал, как мне показалось, дон

Хуан.

Слова были беззвучны, и тем не менее я знал то, что он говорил мне.

Моей собственной реакцией была попытка объяснить себе, что я, без

сомнения, слышал его, и если он и говорит, как в вакууме, то это из-за

того, что на мой слух временно повлияло происходящее.

- Твой слух в порядке. Мы в другой области сознания, - вновь, как мне

показалось, произнес дон Хуан. Я не мог говорить. Я чувствовал летаргию

глубокого сна, мешавшую мне произносить слова, однако я был аллертен, как

только мог.

- Что происходит? - подумалось мне.

- Пещера заставила твою точку сборки сдвинуться, - подумал дон Хуан,

и я слышал его мысли так, словно они были моими собственными словами,

прозвучавшими во мне.

Я ощутил приказ, который не был выражен в мыслях. Что-то вынуждало

меня вновь взглянуть на прерию. Как только я посмотрел на удивительный

ландшафт, нити света начали исходить из всего, что было в прерии. Сначала

это походило на взрыв несметного числа коротких волокон, затем волокна

стали длинными нитеобразными прядями светимости, связанными вместе в лучи

дрожащего света, которые простирались в бесконечность. На самом деле нет

способа передать смысл того, что я увидел, это невозможно описать за

исключением нитей света. Нити не были смешаны, не были они и сплетены.

Возникая и продолжая распространяться в любом направлении, каждая из них

была отделена от других, и все же все они были немыслимо связаны друг с

другом.

- Ты 'видишь' эманации орла и силу, которая держит их врозь и

связывает их вместе, - пришла мысль дон Хуана.

В тот миг, когда я понял его мысль, нити света, казалось, поглотили

всю мою энергию. Утомление подавляло меня. Оно стерло мое видение и

погрузило меня в темноту.

Когда я вновь осознал себя, вокруг меня было что-то такое знакомое -

хотя я и не мог определить это что-то - что мне подумалось о моем

возвращении в нормальное состояние сознания. Дон Хуан спал рядом, его

плечо касалось меня.

Затем я понял, что темнота вокруг нас была необычайно сильной - я не

мог видеть даже своих рук. Появилась спекулятивная мысль, что, должно

быть, туман накрыл уступ и заполнил пещеру, или, может быть, это тонкое

низкое облако спустилось дождливой ночью с высоких вершин подобно

безмолвной лавине. И все же, несмотря на полнейшую темноту, я каким-то