Карлос Кастанеда

Внутренний огонь (Часть 2)

что они воспользовались накатывающей силой для

сдвига своей точки сборки в необратимую позицию сновидения, вместо того,

чтобы позволить ей откатить их к клюву орла и быть поглощенными.

14. БРОСИВШИЕ ВЫЗОВ СМЕРТИ

Я прибыл к дону Хенаро около двух часов дня. Дон Хуан и я начали

беседу, а затем дон Хуан перевел меня в состояние повышенного сознания.

- Вот мы опять здесь все втроем, как тогда, когда ходили к той

плоской скале, - сказал дон Хуан. - этим вечером мы совершим туда еще одну

вылазку. Теперь у тебя достаточно знаний, чтобы сделать очень важные

выводы об этом месте и о его влиянии на сознание.

- А что особенного в этом месте, дон Хуан?

- Сегодня вечером ты узнаешь некоторые ужасные факты, собранные

древними видящими относительно накатывающей силы, и ты увидишь, что я имел

в виду, когда сказал, что древние видящие решили жить любой ценой.

Дон Хуан обратился к Хенаро, который почти уснул. Он подтолкнул его:

- Не сказал бы ты, Хенаро, что древние видящие были страшными людьми?

- спросил его дон Хуан.

- Совершенно верно, - сказал Хенаро твердым голосом и, казалось,

застыл от усталости.

Он начал заметно клевать носом. Через мгновение он уже глубоко спал:

его голова свесилась на грудь, а челюсть отвисла. Он захрапел.

Я хотел громко рассмеяться, но тут заметил, что Хенаро пристально

смотрит на меня, как если бы он спал с открытыми глазами.

- Они были такими страшными людьми, что бросили вызов самой смерти, -

добавил Хенаро между всхрапываниями.

- Не интересно ли тебе узнать, - сказал дон Хуан. - как эти

отвратительные люди бросили вызов смерти?

- Как это они намерением отклонили смерть? - спросил я.

- Они наблюдали за своими олли, - сказал он. - и увидели, что те

являются живыми существами с гораздо большей сопротивляемостью по

отношению к накатывающей силе, и они исправили себя по образу олли.

Дон Хуан объяснил, что только у органических существ брешь имеет

чашеобразное строение. Ее размеры, форма и хрупкость делают ее идеальной

конфигурацией для ускорения раскола и разрушения светоносной оболочки под

напором опрокидывающей силы. Олли, с другой стороны, у которых брешь

представляет собой только линию, подставляют накатывающей силе такую

маленькую поверхность, что остаются, практически, бессмертными. Их

контейнеры могут выдерживать натиск опрокидывающей силы неопределенно

долго, поскольку волосяной зазор не представляет для нее идеальной

конфигурации.

- Древние видящие развили очень странную методику закрытия своих

зазоров, - продолжал дон Хуан. - по существу, они были правы в

предположении, что волосяной зазор более долговечен, чем чашеобразный.

- Существует ли эта методика до сих пор? - спросил я.

- Нет, больше нет, - ответил он. - но есть некоторые видящие, которые

практикуют этот метод.

По неизвестной мне причине его заявление вызвало во мне приступ

чистого ужаса: мое дыхание мгновенно ускорилось, и я не мог сдержать его.

- Они ведь живы до сего дня, не так ли, Хенаро? - спросил дон Хуан.

- Совершенно верно, - пробормотал Хенаро сквозь очевидное состояние

глубокого сна.

Я спросил дона Хуана, знает ли он причину того, почему я так

испугался. Он напомнил мне предыдущий случай в той самой комнате, где они

спросили меня, заметил ли я странных существ, которые вошли, когда Хенаро

отворил дверь.

- В тот день твоя точка сборки ушла очень глубоко влево и собрала

пугающий мир, - продолжал он. - ну, я уже говорил тебе это: ты не помнишь,

что ты ушел прямо в очень далекий мир и напугался там до полусмерти.

Дон Хуан повернулся к Хенаро, который мирно похрапывал, причем его

ноги были вытянуты прямо вперед.

- Не напугался ли он до недержания мочи, Хенаро? - спросил дон Хуан.

- Точно, до недержания мочи, - пробормотал Хенаро, а дон Хуан

засмеялся.

- Я должен сказать тебе, - продолжал дон Хуан. - что мы не упрекаем

тебя за трусость. Мы сами смотрим с отвращением на некоторые действия

древних видящих. Я уверен, что теперь ты понял: то, чего ты не можешь

вспомнить о той ночи, так это то, что ты видел древних видящих, которые до

сих пор живы.

Я хотел запротестовать, что ничего еще не понял, но не мог выговорить