Карлос Кастанеда

Дар орла (Часть 1)

начал хохотать. Жестом я дал ему знать, что не знаю, как отвечать. Он

прошептал мне на ухо, что для меня будет лучше, если я скажу, что не

видел, а иначе я должен быть готов описать влагалище, потому что именно

это Зулейка потребует от меня затем. Я так и ответил, и Зулейка

сказала, что ей жалко меня. Затем она приказала Зойле показать мне

влагалище. Зойла улеглась на спину под электрической лампочкой и

раздвинула ноги. Дон Хуан смеялся и кашлял от смеха. Я попросил

вывести меня из этого сумасшедшего дома. Он прошептал мне на ухо, что

мне лучше будет смотреть хорошенько и казаться при этом внимательным и

заинтересованным, потому что иначе нам придется оставаться здесь до

прихода царствия небесного. После моего тщательного и внимательного

осмотра Зулейка сказала, что я знаток, и что если я когда-нибудь еще

натолкнусь на женщину без трусов, то не буду настолько грубым и

грязным, чтобы позволять своим глазам выскакивать на лоб, потому что я

теперь-то видел влагалище. Зулейка очень тихо провела нас во

внутренний дворик. Она прошептала, что тут есть некто, ожидающий

встречи со мной. Во дворике было совершенно темно. Я едва различал

силуэты остальных. Затем я видел темные очертания человека, стоящего в

нескольких футах от меня. Мое тело испытало непроизвольный толчок. Дон

Хуан заговорил с этим человеком очень тихим голосом, говоря, что привел

меня для встречи с ним. Он назвал этому человеку мое имя. После

секундного молчания дон Хуан сказал мне, что имя этого человека Сильвио

Мануэль и что он воин темноты и фактически лидер всей партии воинов.

Затем Сильвио Мануэль заговорил со мной. Я подумал, что у него,

видимо, какой-то дефект речи. Его голос был приглушенным и слова

вылетали зарядами, словно мягкое покашливание. Он приказал мне подойти

поближе. Когда я попытался приблизиться к нему, он отделился так, будто

висел в воздухе. Он провел меня в еще более темный конец зала, двигаясь

неслышно назад. Он пробормотал что-то, чего я не мог понять. Я хотел

заговорить, но в горле першило и пересохло. Он еще 2-3 раза повторил

мне что-то, пока до меня не дошло, что он велит мне раздеться. В его

голосе и в окружающей темноте было что-то могущественное; я был не

способен ослушаться. Сняв с себя одежду, я стоял совершенно голый,

трясясь от холода и страха. Было настолько темно, что я не мог сказать,

здесь ли дон Хуан и те две женщины. Я услышал тихое продолжительное

шипение из какого-то источника в нескольких футах от меня и, ощутив

холодный ветерок, понял, что Сильвио Мануэль, выдыхая воздух, обдувает

им все мое тело. Затем он попросил меня сесть на мою одежду и смотреть

на яркую точку, которую я легко мог различать в темноте - точку,

которая, как мне казалось, излучала слабый желтоватый свет. Я смотрел

на эту точку, по-моему, бесконечно долго, пока не сообразил внезапно,

что точкой яркости был левый глаз Сильвио Мануэля. После этого я уже

мог различить контуры его лица и тела. В холле не было настолько темно,

как казалось. Сильвио Мануэль приблизился ко мне и помог мне подняться.

Мысль о том, что можно с такой ясностью видеть в темноте, захватила

меня. Мне даже было все равно, что я раздет, или, то, что, как я теперь

видел, обе женщины наблюдали за мной. Очевидно, они тоже могли видеть в

темноте, так как они в упор смотрели на меня. Я хотел надеть штаны, но

Зойла вырвала их у меня из рук. Обе женщины и Сильвио Мануэль долгое

время смотрели на меня, затем дон Хуан, подойдя из ниоткуда, вручил мне

мои туфли, и Зойла провела нас по коридору к открытому дворику с

- 109 -

деревьями. Я различил темный силуэт женщины, стоящей в центре дворика.

Дон Хуан заговорил с ней, и она что-то пробормотала в ответ. Он сказал

мне, что она южная женщина, что ее имя Марта и что она является

курьером двух западных женщин. Марта сказала, что она могла бы

поспорить, что я никогда еще не знакомился с женщиной, будучи голым, и

что нормальным является сначала знакомиться, а уже потом раздеваться.

Она громко рассмеялась. Ее смех был таким приятным, таким чистым и

молодым, что по мне пошла дрожь. Этот смех перекатывался по всему дому,

усиливаясь темнотой и тишиной вокруг. Я взглянул на дона Хуана, ища его