Карлос Кастанеда

Дар орла (Часть 1)

еще более прояснилась, и теперь я уже знал, кто именно играл

на гитаре.

Это была женщина-нагваль - самое значительное на земле существо

для меня и Горды. Она была женским аналогом нагваля-мужчины, - не жена

и не его женщина, а его противоположная часть. Она обладала

спокойствием и властью истинного лидера. Будучи женщиной она вынянчила

нас.

Я не осмеливался слишком далеко подталкивать свою память.

Интуитивно я знал, что у меня не хватит сил выстоять перед полным

воспоминанием. Я остановился на уровне абстрактных чувств. Я знал,

что она была воплощением чистейшей, ничем не затуманенной и глубочайшей

привязанности. Пожалуй, наиболее подходящим было бы сказать, что мы с

Гордой любили женщину-нагваль больше чем жизнь.

Что же такое могло случиться с нами, что мы забыли ее?

Этой ночью, лежа на кровати, я настолько разволновался, что начал

опасаться за свою жизнь. Я стал напевать какие-то слова, которые стали

для меня направляющей силой. И лишь когда я успокоился, то вспомнил,

что и сами слова, которые я повторял вновь и вновь про себя, были

воспоминанием, которое вернулось ко мне той ночью - воспоминанием о

формуле, заклинании, чтобы провести меня через преграду, подобную той,

с которой я столкнулся:

'Я уже отдан силе,

Что правит моей судьбой.

Я ни за что не держусь

И защищать мне будет нечего.

Я не имею мыслей,

Поэтому я увижу.

Я ничего не боюсь,

Значит, буду помнить себя.'

Эта формула имела еще строфу, которая в то время была для меня

непонятной:

- 63 -

'Отрешенный и с легкой душой,

Я мимо орла проскочу,

Чтобы быть свободным.'

Моя болезнь и лихорадка послужили, возможно, своего рода буфером;

его могло быть достаточно, чтобы отвести часть удара того, что я

сделал, или скорее того, что нашло на меня, ибо сам я намеренно не

сделал ничего.

Вплоть до этой ночи, если бы был составлен перечень моего опыта, я

мог бы отвечать за непрерывность моего существования.

Отрывочные воспоминания, которые у меня были о Горде или о том,

что я жил в том горном домике в Центральной Мексике, были, в

определенном смысле реальной угрозой идее моей непрерывности. Однако

это все не шло ни в какое сравнение с воспоминанием о женщине-нагваль.

И не столько из-за тех эмоций, которые вызвало это воспоминание,

сколько из-за того, что я ее забыл. Забыл не так как забывают имя или

мотив. До момента откровения в моем мозгу не было о ней ничего. Ничего!

Потом что-то нашло на меня или что-то с меня свалилось, и я стал

вспоминать самого важного для меня человека, которого, с точки зрения

того 'я', который составлен опытом моей жизни, предшествующей этому

моменту, я никогда не встречал.

Я вынужден был ждать еще два дня возвращения Горды, прежде чем

смог рассказать ей о своем воспоминании. Горда вспомнила

женщину-нагваль в тот же момент, как только я описал ее ей.

Ее сознание каким-то образом зависело от моего.

- Девушка, которую я видела в белом автомобиле, была

женщина-нагваль! -Воскликнула Горда. - Она возвратилась ко мне, но я

не смогла ее тогда вспомнить.

Я слышал слова и понимал их значение, но потребовалось долгое

время, чтобы мысль сфокусировалась на том, что она говорила.

Мое внимание колыхалось. Казалось, что перед глазами был поставлен

источник света, который медленно угасал.

У меня было ощущение, что если я не остановлю угасания, то умру.

Внезапно я ощутил рывок и понял, что сложил вместе две части самого

себя, которые были разделены. Я понял, что молодая девушка, которую я

видел тогда в доме дона Хуана, была женщина-нагваль.

В этот момент эмоционального подъема Горда не могла мне ничем

помочь. Ее настроение было заразительным. Она плакала, не переставая.

Эмоциональное потрясение воспоминания о женщине-нагваль было

травмирующим для нее.

- Как я могла ее забыть? - Вздохнула Горда.

Я уловил оттенок подозрения в ее взгляде, когда она посмотрела на

меня.

- Ты ведь не имел представления о ее существовании, так? -

Спросила она.

При любых других обстоятельствах я посчитал бы ее вопрос