и записал
каждое слово и однако же, я был, казалось, забит каким-то своим собственным
внутренним диалогом.
- Мне очень трудно следить за тобой, - сказал я. - Если бы ты не
цеплялся за разговоры с самим собой, то у тебя не было бы неприятностей, -
сказал он резко. Его замечание ввергло меня в длинное объяснительное
заявление. В конце концов я спохватился и извинился за свою настойчивость
защищаться.
Он улыбнулся и сделал знак, который, казалось, показывал, что его это
действительно не раздражает.
- Тональ - это все, что мы есть, - продолжал он. - назови его! Все, для
чего у нас есть слово - это тональ. А поскольку тональ является его
собственным деянием, тогда все, очевидно, попадает в его границы.
Я напомнил ему, что он сказал, будто 'тональ' был общественным лицом.
Термин, который сам я использовал с ним, чтобы обозначить человеческое
существо как конечный результат процесса социализации. Я указал, что тональ
был продуктом. Он не мог быть всем, как он сказал, потому что мир вокруг нас
не является продуктом социализации.
Дон Хуан напомнил мне, что мой аргумент не имеет под собой основы для
него, и что намного ранее он уже отмечал, что не существует никакого мира в
широком смысле, а только описание мира, которое мы научились визуализировать
и принимать как само собой разумеющееся.
- Тональ - это все, что мы знаем, - сказал он. - я думаю, что это само
по себе уже достаточная причина для того, чтобы тональ был таким
сверхсильным делом.
Он на секунду остановился. Казалось, он определенно ожидает замечаний
или вопросов, но у меня их не было, однако же, я чувствовал себя обязанным
задать вопрос и старался сформулировать подходящий. Мне не удалось. Я
чувствовал, что предупреждения, которыми он открыл наш разговор, являлись,
возможно, детергентом для любых вопросов с моей стороны. Я чувствовал себя
странно онемевшим. Я не мог сконцентрироваться и привести в порядок свои
мысли. Фактически я чувствовал и знал без тени сомнения, что я не способен
думать, и в то же время я знал это не думая, если только это возможно.
Я взглянул на дона Хуана. Он глядел на среднюю часть моего тела. Он
поднял глаза, и ясность мысли вернулась ко мне мгновенно.
- Тональ - это все, что мы знаем, - повторил он медленно, - и это
включает не только нас, как личности, но и все в нашем мире. Можно сказать,
что тональ это все, что встречает глаз.
-мы начинаем растить его с момента рождения. В тот момент, когда мы
делаем первый вдох воздуха, мы вдыхаем также силу для тоналя. Поэтому
правильно сказать, что тональ человеческого существа интимно связан с его
рождением.
- Ты должен запомнить этот момент. Очень важно понимание всего этого.
Тональ начинается с рождения и заканчивается со смертью.
Я хотел пересмотреть все, что он сказал. Я уже было раскрыл рот, чтобы
попросить его повторить неясные точки нашего разговора, но к своему
изумлению я не смог произнести свои слова. Я испытывал очень любопытную
неспособность. Мои слова были тяжелыми, и я не имел никакого контроля над
этим ощущением.
Я взглянул на дона Хуана, чтобы показать ему, что не могу говорить. Он
опять смотрел на мой живот.
Он поднял глаза и спросил, как я себя чувствую. Слова полились из меня,
как будто прорвало плотину. Я рассказал ему, что у меня было любопытное
ощущение, будто я не могу ни говорить ни думать, и в то же время мои мысли
были кристально ясными.
- Твои мысли были кристально ясными? - спросил он. Я сообразил тогда,
что ясность не относилась к моим мыслям, а только к моему восприятию мира. -
Ты что-нибудь делаешь со мной, дон Хуан? - спросил я.
- Я пытаюсь убедить тебя в том, что твои замечания не нужны, - сказал
он и засмеялся.
- Значит ты не хочешь, чтобы я задавал вопросы? - Нет, нет, задавай,
все, что хочешь. Но не давай отвлекаться своему вниманию. Я вынужден был
признать, что был рассеян из-за безбрежности темы. - Я все еще не могу
понять, дон Хуан, что ты имеешь в виду под тем заявлением, что тональ это
все, - сказал я после секундной паузы.
- Тональ это то, что делает мир. - Тональ является создателем мира? Дон
Хуан почесал виски. - Тональ создает мир только образно говоря.
Он не может создать или изменить ничего, и тем не менее он делает мир,
потому что его функция состоит в том, чтобы