Карлос Кастанеда

Второе кольцо силы (Часть 1)

сделала

пояс для нее, и я до сих пор ношу ее днем и ночью. Это

помогает мне удерживать образы в своих снах.

Затем Нагваль дал мне задание отправляться к

определенным местам в своих с н о в и д е н и я х . Я

действительно хорошо выполняла эти задания, но в это время я

теряла свою форму и начала видеть глаз перед собой. Нагваль

сказал, что глаз все изменил, и приказал мне начать

использовать глаз, чтобы отрываться. Он сказал, что у меня

не было времени получить дубль в сновидении, но что глаз был

даже лучше. Я чувствовала себя обманутой. Я теперь не

беспокоюсь. Я использовала этот глаз наилучшим образом,

каким могла. Я позволила ему тянуть меня в мое с н о-

в и д е н и е . Я закрывала глаза и засыпала с легкостью,

даже в дневное время и где угодно. Глаз тянет меня и я вхожу

в другой мир. Большую часть времени я брожу в нем. Нагваль

сказал мне и сестричкам, что в течение наших менструальных

периодов с н о в и д е н и е становится силой. Я для

начала стала немножко сумасшедшей. Я стала более отважной.

И, как показал нам Нагваль, перед нами в течение этих дней

открывается трещина. Ты не женщина, так что это не может

иметь никакого смысла для тебя, но, тем не менее, за день до

своего периода женщина может открыть эту трещину и вступить

через нее в другой мир.

Своей левой рукой она обвела контур какой-то невидимой

линии, которая, кажется, пролегла вертикально перед ней на

расстоянии руки.

- В течение этого периода женщина, если она хочет,

может позволить приходить образам 'мира', - продолжала ла

Горда. - это трещина между мирами и, как сказал Нагваль, она

находится прямо перед всеми нами, женщинами.

Причина, по которой Нагваль считал, что женщины лучшие

маги, чем мужчины, заключается в том, что они всегда имеют

трещину перед собой, в то время, как мужчина должен делать

- Итак, именно во время своих периодов я научилась в

с н о в и д е н и и летать с помощью линий мира. Я

научилась делать искры с помощью своего тела, чтобы

привлекать линии, а затем я научилась хватать их. И это все,

чему я научилась до сих пор в с н о в и д е н и и .

Я засмеялся и сказал, что мне нечем похвастаться после

моих нескольких лет 'сновидения'.

- Ты научился в с н о в и д е н и и , как призывать

олли, - сказала она с большой уверенностью.

Я сказал, что эти звуки меня научил производить дон

Хуан. Она, казалось, не поверила мне.

- Тогда олли должны приходить к тебе потому, что они

ищут твою светимость, - сказала она. - светимость, которую

он оставил тебе. Он сказал мне, что каждый маг имеет так

много светимости только для того, чтобы отдавать ее. Поэтому

он выделяет ее всем своим детям, в соответствии с приказом,

который приходит к нему откуда-то оттуда, из-за этого

простора. В твоем случае он даже дал тебе свой собственный

зов.

Она щелкнула языком и подмигнула мне.

- Если ты не веришь мне, - продолжала она, - то почему

бы тебе не сделать тот звук, которому научил тебя Нагваль, и

посмотреть, не придут ли к тебе олли.

Мне не хотелось делать этого. Не потому, что я верил,

что мой звук привел бы к чему-то, а потому, что я не хотел

потакать ее прихоти.

Она минуту ожидала, а когда убедилась, что я не

собираюсь пробовать, приложила свою ладонь ко рту и в

совершенстве имитировала мой стучащий звук. Она делала это

5-6 минут, останавливаясь только затем, чтобы передохнуть.

- Видишь, что я имею в виду? - спросила она, улыбаясь.

- Олли наплевать на мой призыв, не взирая на то, сколь

близок он к твоим. Теперь попробуй ты сам.

Я попробовал. Через несколько секунд я услышал ответный

зов. Ла Горда вскочила на ноги. У меня было ясное

впечатление, что она была удивлена больше, чем я. Она

поспешно заставила меня остановиться, погасила лампу и

подобрала мои заметки.

Она собиралась открыть переднюю дверь, но вскоре

остановилась: прямо из-за двери донесся самый пугающий звук.

Он послышался мне, как рычание. Он был такой ужасающий и

зловещий, что заставил нас обоих отпрыгнуть назад прочь от

двери. Моя физическая тревога была такой интенсивной, что я

удрал бы, если бы было куда бежать.

На дверь напирало что-то очень тяжелое, оно заставило

дверь скрипеть. Я взглянул на ла Горду. Она, казалось, была