Карлос Кастанеда

Второе кольцо силы (Часть 1)

Лидия и все трое рассмеялись. - и посмотри, как она

ввела тебя в заблуждение. Ты обратил больше внимания на ее

ребенка, чем на нее.

Лидия пошла в их комнату, вынесла сверток тряпок,

который выглядел, как завернутый ребенок и бросила его на

пол передо мной. Я разразился смехом вместе с ними.

- Вы все имеете особые обманчивые внешности? - спросил

- Нет, только Жозефина. Никто вокруг не знает, какая

она в действительности, - ответила Лидия.

Жозефина кивнула и улыбнулась, но оставалась

молчаливой. Она мне ужасно понравилась. В ней чувствовалось

что-то такое невинное и милое.

- Скажи что-нибудь, Жозефина, - сказал я, беря ее за

предплечье. Жозефина с ужасом посмотрела на меня и

отпрянула. Я подумал, что я был захвачен своим

воодушевлением и, по-видимому, схватил ее чересчур сильно. Я

отпустил ее. Она выпрямилась. Она искривила свой маленький

рот и тонкие губы и разразилась самыми невероятными

ворчаниями и визгами. Все ее лицо неожиданно изменилось.

Серия безобразных непроизвольных спазм исказила ее лицо,

только что имевшее спокойное выражение.

Я посмотрел на нее, ужаснувшись. Лидия толкнула меня

локтем.

- Чего ты испугался, дурень? - прошептала она. - разве

ты не знаешь, что она стала немой и вообще не может

говорить?

Жозефина, очевидно, поняла ее и, казалось, стала

протестовать. Она погрозила Лидии кулаком и снова

разразилась очень громкими и устрашающими воплями, а потом

задохнулась и закашлялась. Роза начала гладить ее по спине.

Лидия пыталась сделать то же самое, но Жозефина чуть не

ударила ее в лицо.

Лидия села рядом со мной и сделала жест беспомощности.

Она пожала плечами.

- Она расстроилась, - прошептала мне Лидия.

Жозефина повернулась к ней. Ее лицо исказилось в очень

безобразной гримасе гнева. Она открыла рот и стала издавать

во всю мощь какие-то самые пугающие гортанные звуки.

Лидия соскользнула со скамейки и незаметно удалилась из

кухни.

Роза держала Жозефину за руку. Жозефина, казалось, была

олицетворением ярости. Она двигала ртом и искривляла свое

лицо. За считанные минуты она потеряла всю прелесть и

простодушие, которые очаровали меня. Я не знал, что делать.

Я попытался попросить прощения, но нечеловеческие звуки

Жозефины заглушили мои слова. Наконец, Роза увела ее.

Лидия вернулась и села за стол напротив меня.

- У нее что-то не в порядке, - сказала она, прикасаясь

к голове.

- Когда это случилось? - спросил я.

- Давно. Нагваль, должно быть, что-то сделал с ней,

потому что внезапно она перестала разговаривать.

Лидия казалась печальной. У меня было даже впечатление,

что ее печаль обнаруживалась помимо ее желания. Я даже

почувствовал искушение сказать ей не бороться так сильно,

скрывая свои эмоции.

- Как Жозефина сообщается с вами? - спросил я. - она

пишет?

- Пожалуйста, не говори глупостей. Она не пишет. Она -

не ты. Она пользуется своими руками и ногами, чтобы сообщить

нам, что она хочет.

Жозефина и Роза вернулись в кухню. Они стали около

меня. Я подумал, что Жозефина снова была картиной

простодушия и доброжелательства. Ее чарующее выражение на

давало ни малейшего намека на то, что она могла быть такой

безобразной, такой яростной. Глядя на нее, я внезапно понял,

что ее невероятная способность к жестикуляции, несомненно,

была тесно связана с потерей речи. Я рассуждал, что только

личность, которая утратила способность произносить слова,

могла быть такой искусной в мимике.

Роза сказала мне, что Жозефина поверила, что если она

захочет, она сможет заговорить, т.к. она очень сильно

полюбила меня.

- Пока ты не приехал, она была довольна тем, что есть,

- сказала Лидия резким тоном.

Жозефина утвердительно кивнула головой, подтверждая

высказывание Лидии, и издала ряд кротких звуков.

- Мне хотелось бы, чтобы здесь была ла Горда, - сказала

Роза. - Лидия всегда раздражает Жозефину.

- Я делаю это ненамеренно! - запротестовала Лидия.

Жозефина улыбнулась. Казалось, будто она собирается

просить прощения. Лидия оттолкнула ее руку.

- Ну тебя, немая идиотка, - пробормотала она.

- Жозефина не рассердилась. Она казалась отсутствующей.

В ее глазах было так много печали, что я не хотел смотреть