Карлос Кастанеда

Второе кольцо силы (Часть 1)

улыбаясь с чистосердечием юной девушки. Я никогда не

видел никого, кто распространял бы вокруг себя столько силы,

сколько она. Я заметил странный блеск в ее глазах,

волнующий, но не пугающий. Я подумал, что я, наверное,

никогда не изучал ее внешности внимательно. Среди прочего я

чувствовал себя виноватым в том, что поверхностно относился

ко многим людям в течение лет, проведенных с доном Хуаном.

Сила его личности делала всех других людей серыми и

незначительными.

Я сказал ей, что никогда не представлял себе, что она

может иметь такую колоссальную жизненную силу, что моя

невнимательность тому виной, что я не знал ее на самом деле

и что я, несомненно, исправлю это в будущем.

Она подошла ко мне ближе. Она улыбнулась и положила

правую руку на мое левое предплечье, мягко схватив его.

- Непременно, - прошептала она мне на ухо.

Ее улыбка застыла и глаза остекленели. Она была так

близко от меня, что я ощущал прикосновение ее грудей к моему

левому плечу. Мое неудобство возросло, когда я попытался

убедить себя, что не было никаких причин для тревоги. Я

повторял себе снова и снова, что я в действительности

никогда не знал матери Паблито и что, несмотря на ее

странное поведение, оно, по-видимому, было обычным для нее.

Но какая-то испуганная часть меня знала, что это были лишь

успокоительные мысли, не имеющие ничего общего с

действительностью, потому что независимо от того, как я

приукрасил ее личность, я в действительности не только

помнил ее очень хорошо, но и знал ее так же хорошо. Она

представляла для меня архетип матери; я думал, что ей было

лет под шестьдесят или даже больше. Ее слабые мускулы

двигали ее массивное тело с трудом. В ее волосах было много

седины. Она была, насколько я помнил ее, грустной и

печальной женщиной с мягкими и красивыми чертами лица,

преданной и страдающей матерью, вечно занятой на кухне,

вечно усталой. Я также помнил ее как очень добрую

бескорыстную женщину и очень робкую - вплоть до полной

подчиненности любому, кому случалось быть около нее. Вот

такое представление было у меня о ней, подкрепленное годами

случайных контактов. В тот день, к моему ужасу, было что-то

другое. Женщина, лицом к лицу с которой я стоял, вообще не

укладывалась в представление, которое у меня было о матери

Паблито, и тем не менее, она была той же самой личностью,

более стройной и более сильной, выглядевшей на двадцать лет

моложе, чем в последний раз, когда я ее видел. Я ощутил

дрожь в своем теле.

Она сделала пару шагов передо мной и обратилась ко мне

лицом: 'дай мне посмотреть на тебя, - сказала она, - Нагваль

сказал нам, что ты дьявол.'

Тут я вспомнил, что все они - Паблито, его мать, сестры

и Нестор, казалось, никогда не хотели произносить имя дона

Хуана и называли его Нагваль, и это выражение я привык

употреблять и сам, разговаривая с ними.

Она смело положила руки мне на плечи - нечто такое,

чего она раньше никогда не делала. Мое тело напряглось. Я

действительно не знал, что сказать. Наступила долгая пауза,

которая позволила мне критически взглянуть на себя со

стороны. Ее появление и поведение испугало меня до такой

степени, что я забыл спросить о Паблито и Несторе.

- Скажи мне, где Паблито? - спросил я ее, внезапно

ощутив опасение.

- О, он ушел в горы, - ответила она уклончиво и пошла

прочь от меня.

- А где Нестор?

Она закатила глаза, как если бы хотела показать свое

безразличие.

- Они вместе в горах, - сказала она тем же тоном. Я

испытал искреннее облегчение и сказал ей без тени сомнения,

что я знаю, что с ними все в порядке.

Она взглянула на меня и улыбнулась. Волна счастья и

радостного возбуждения охватила меня и я обнял ее. Она

ответила мне горячим объятием; это так поразило меня, что я

онемел. Ее тело было твердым. Я чувствовал в нем необычайную

силу. Мое сердце начало колотиться. Я постарался осторожно

отодвинуть ее и спросил, видится ли Нестор еще с доном

Хенаро и доном Хуаном. Во время нашей прощальной встречи дон

Хуан выражал сомнение в том, что Нестор готов был закончить

свое ученичество.

- Хенаро ушел навсегда, - сказала она, позволяя мне

высвободиться. Она нервно теребила край своей блузы.

- Как насчет дона Хуана?