Карлос Кастанеда

Второе кольцо силы (Часть 1)

имело

отношение к щекочущему раздражению на верхушке головы. Дон

Хуан сказал, что маги должны культивировать такое

чувствование, и он подробно описал его. Согласно ему, это

было нечто вроде зуда, которые не был ни приятным, ни

болезненным и который появлялся на верхушке головы. Чтобы

познакомить меня с ним на интеллектуальном уровне, он описал

и проанализировал его особенности. Затем в практическом

отношении он предпринял попытку руководить мною в развитии

необходимого телесного ознакомления и запоминания этого

телесного ощущения, заставляя меня бегать по веткам и

скалам, которые выдавались в горизонтальной плоскости на

несколько дюймов над моей головой.

На протяжении нескольких лет я пытался следовать его

указаниям, но с одной стороны я не смог понять то, что он

имел в виду своим описанием, а с другой стороны, я не смог

снабдить тело адекватной памятью, путем следования его

прагматическим мерам. Я никогда ничего не ощущал на верхушке

своей головы, когда я бегал под ветками и скалами, которые

он избрал для своих демонстраций. Но однажды мое тело само

собой открыло это чувствование, когда я заводил высокую

грузовую тележку в высокий трехъярусный гараж. Я въехал в

ворота гаража с той же скоростью, с какой я обычно въезжал

на своем маленьком двухдверном седане; в результате с

высокого сиденья тележки я почувствовал, как поперечная

бетонная балка крыши скользит по моей голове. И не смог

остановить тележку вовремя и получил ощущение, что бетонная

балка содрала с черепа кожу. Я никогда еще не водил такой

высокий транспорт, как эта тележка, поэтому я не мог

соответствующим образом настроить восприятие. Промежуток

между верхом тележки и крышей гаража, как мне казалось,

отсутствовал. Я ощущал балку кожей своего черепа.

В тот вечер я ездил часами внутри своего гаража, давая

своему телу накопить память об этом щекочущем чувстве.

Я повернулся лицом к двум девушкам и хотел сказать им,

что я только что выяснил, что я знаю, где они живут. Я

воздержался от этого. Не было никакого способа описать им,

что щекочущее чувство заставило меня вспомнить случайное

замечание, которое дон Хуан сделал мне однажды, когда мы

проходили мимо одного дома по пути к Паблито. Он указал на

необычные особенности окружения и сказал, что этот дом был

идеальным местом для успокоения, но не был местом для

отдыха. Я повез их туда.

Их дом довольно большой. Это была такая же саманная

постройка с деревянной крышей, как дом доньи Соледад. Он

имел одну длинную комнату в передней части, крытую открытую

кухню в задней части дома, огромный патио (внутренний

дворик) рядом с кухней и участок для цыплят за пределами

патио. Однако самой важной частью их дома была закрытая

комната с двумя дверями, одна из которых выходила в переднюю

комнату, а другая - назад. Лидия сказала, что они построили

ее сами. Я захотел посмотреть на нее, но они сказали, что

сейчас не время, т.к. Жозефины и ла Горды нет, чтобы

показать мне части комнаты, принадлежащие им. В углу

передней комнаты была большая встроенная кирпичная

платформа. Она была примерно 13 дюймов в высоту и была

сооружена как кровать, одним концом примыкающая к стене.

Лидия положила несколько соломенных матов на ее плоский верх

и пригласила меня лечь и спать, пока они будут наблюдать за

мной.

Роза засветила лампу и повесила ее на гвоздь над

постелью. Было достаточно света для писания. Я объяснил им,

что писание ослабляет мое напряжение и спросил, не помешает

ли оно им.

- Почему ты должен спрашивать? - остановила меня Лидия.

- делай это и все.

В стиле легкого объяснения я сказал им, что я всегда

делал некоторые вещи, такие как писание заметок, которые

казались странными даже дону Хуану и дону Хенаро и тем более

будут казаться странными им.

- Мы все делаем странные вещи, - сказала Лидия сухо.

Я сел на постели под лампой, прислонившись спиной к

стене. Они легли рядом со мной, по обе стороны от меня. Роза

укрылась одеялом и собралась спать, как будто все, что ей

нужно было, лежать. Лидия сказала, что теперь подходящее

место и время для нас поговорить, хотя она предпочла бы,

чтобы я погасил свет, потому что он делает ее сонной.

Наш разговор во тьме был сосредоточен вокруг