Карлос Кастанеда

Второе кольцо силы (Часть 2)

знакомил ли

меня дон Хуан когда-нибудь с такой новой возможностью:

выслеживать свои слабости. Я не мог припомнить, чтобы он

когда-либо описывал это такими словами.

- Как может человек выследить свои слабости, Горда?

- Таким же точно способом, как ты выслеживаешь жертву.

Ты разбираешься в своем установившемся порядке жизни, пока

не будешь знать все действия своих слабостей, а затем ты

приходишь за ними и ловишь их, как кроликов, в клетку.

Дон Хуан научил меня делать то же самое с моим

распорядком, но в русле общего принципа, что охотники должны

осознавать это. Ее понимание и применение было, однако,

более прагматическим, чем у меня.

Дон Хуан говорил, что любая привычка является, по

существу, 'деланием' и что делание нуждается во всех своих

частях, чтобы функционировать. Если некоторые части

отсутствуют, делание расстраивается. Под деланием он

подразумевал любую связанную и осмысленную последовате-

льность действий, другими словами, привычка нуждается во

всех своих собственных действиях, чтобы быть живой

деятельностью.

Затем ла Горда описала, как она выслеживала свою

собственную слабость - чрезмерное едение. Она сказала, что

Нагваль предложил, чтобы она сначала занялась наибольшей

частью этой привычки, связанной с ее работой, как прачки;

она всегда ела, когда ее клиенты угощали ее, в то время как

она ходила по домам, разнося белье. Она ожидала, что Нагваль

скажет ей, что делать, но он только смеялся и высмеял ее,

сказав, что стоит ему сделать какое-нибудь замечание насчет

того, что ей надо сделать, как она будет сопротивляться,

чтобы не делать этого. Он сказал, что такова особенность

человеческих существ: они любят, чтобы им говорили что

делать, но они еще больше любят сопротивляться и не делать

того, что им сказано, и в результате, они вовлекаются в

основном в ненависть к тому, кто сказал им.

В течение многих лет она не могла ничего придумать, что

ей сделать, чтобы выследить свою слабость однако однажды она

сделалась такой больной и усталой от того, что она толстая,

что отказалась принимать пищу 3 дня. Это было начальное

действие, которое разрушило ее фиксацию. Затем у нее

возникла идея засунуть в рот губку, чтобы ее клиенты

поверили, что у нее испорченные зубы и она не может есть.

Эта уловка сработала не только с клиентами, которые

перестали давать ей пищу, но и с ней самой, поскольку она

имела ощущение еды, когда жевала губку. Ла Горда смеялась,

когда рассказывала мне, как она ходила везде с губкой,

засунутой в рот, в течение нескольких лет, пока ее привычка

чрезмерного едения не разрушилась.

- Тебе нужно было только уничтожить свою привычку? -

спросил я.

- Нет. Мне нужно было научиться также есть, как воин.

- А как ест воин?

- Воин ест молча, медленно и понемногу за раз. Я

привыкла говорить, когда ела и ела очень быстро, и съедала

огромное количество пищи за один прием. Нагваль сказал мне,

что воин делает 4 глотка за один раз. Немного спустя он

делает следующие 4 глотка и т.д.

Воин также совершает многомильные прогулки каждый день.

Моя слабость к еде никогда не позволяла мне делать прогулки.

- Как может человек выследить свои слабости, Горда?

Таким же точно способом, каждый день. Моя слабость к

еде никогда не позволяла мне делать прогулки. Я сломила ее

тем, что ела 4 глотка пищи каждый час и тем, что делала

прогулки. Иногда я ходила весь день и всю ночь. Так я

согнала жир с моих ягодиц.

Она засмеялась, вспомнив прозвище, которое ей дал дон

Хуан.

- Но выследить свои слабости еще не достаточно для

того, чтобы утратить их, - сказала она. - ты можешь

выслеживать их с теперешнего момента до судного дня и это не

дает никакой разницы. Именно поэтому Нагваль не хотел

говорить мне что делать. В действительности, для того, чтобы

быть безупречным выслеживателем, воин должен иметь цель.

Ла Горда перечислила, как она жила день за днем прежде,

чем встретила Нагваля, не имея впереди никакой перспективы.

Она не имела ни надежд, ни желаний чего-либо. Однако

возможность есть всегда была доступна ей, по какой-то

причине, которую она не могла постичь. У нее каждый день было

обилие еды в ее распоряжении: фактически так много еды, что

однажды она весила 236 фунтов.