Карлос Кастанеда

Второе кольцо силы (Часть 2)

степени раскрытия.

Я оставался в этом положении в течение некоторого

времени. Затем я заметил, что начал дышать нормально и что

это не нарушило моего восприятия темного пятна. Но внезапно

темное пятно начало двигаться, пульсировать и прежде, чем я

снова смог дышать тихо, чернота двинулась вперед и обволокла

меня. Я пришел в ужас и открыл глаза.

Ла Горда сказала, что я выполнял пристальное созерцание

вдаль, а для этого нужно было дышать способом, который она

рекомендовала. Она побудила меня начать все сначала. Она

сказала, что Нагваль обычно заставлял их сидеть целыми

днями, собирая свое второе внимание посредством пристального

созерцания того пятна. Он неоднократно предостерегал их об

опасности быть поглощенными ввиду встряски, от которой тело

при этом пострадает.

Мне потребовалось около часа пристального созерцания,

чтобы сделать то, что она обрисовала. 'Ввинчивание' в

коричневое пятно и пристальное всматривание в него привели к

тому, что коричневая латка на моем поле восприятия

совершенно неожиданно вспыхнула. Когда она стала яснее, я

осознал, что во мне выполняется какое-то невероятное

действие. Я ощутил, что я действительно приближаюсь к тому

пятну; отсюда было возникшее у меня впечатление, что оно

прояснилось. Затем я был так близко к нему, что мог

различить детали, вроде камней и растительности. Я

приблизился еще больше и мог посмотреть на особое

образование на одном камне. Оно выглядело, как грубо

вырезанный стул. Он мне очень понравился; по сравнению с ним

остальные камни казались бледными и неинтересными.

Я не знаю, как долго я пристально созерцал его. Я мог

фокусироваться на каждой детали. Я ощущал, что мог вечно

глядеть на его детали, потому что им не было конца. Но

что-то рассеяло мое видение; на камень наложился другой

странный образ, и снова другой, и еще другой. Я стал

обеспокоен помехами. В тот момент, когда я стал обеспокоен,

я также осознал, что ла Горда движет мою голову из стороны в

сторону, стоя сзади меня. За считанные секунды концентрация

моего пристального созерцания совершенно рассеялась.

Ла Горда сказала, что поняла, почему я причинял Нагвалю

такую большую заботу. Она убедилась сама, что я индульгирую

выше своих пределов. Она села у столба рядом со мной и

сказала, что она и сестрички собираются пристально созерцать

место силы Нагваля. Затем она издала пронзительный птичий

крик. Спустя минуту сестрички вышли из дома и сели созерцать

вместе с ней.

Их мастерство пристального созерцания было очевидным.

Их тела приобрели необычайную жесткость. Казалось, они не

дышали вообще. Их неподвижность была такой заразительной,

что я поймал себя на том, что полуприкрыл глаза и уставился

на холмы.

Пристальное созерцание было настоящим откровением для

меня. Выполняя его, я подтвердил некоторые важные спорные

моменты учения дона Хуана. Ла Горда очертила это задание,

безусловно, смутным образом. 'Ввинтиться в него' было больше

командой, чем описанием процесса, и все же оно было

описанием, при условии, что было выполнено одно существенное

требование; дон Хуан называл это требование остановкой

внутреннего диалога. Из утверждений ла Горды относительно

пристального созерцания мне было очевидно, что результатом,

который имел в виду дон Хуан, заставляя их пристально

созерцать, было научить их останавливать внутренний диалог.

Ла Горда выразила это, как 'утихание' мыслей. Дон Хуан уже

обучил меня делать ту же самую вещь, хотя он заставлял меня

следовать противоположному пути; вместо того, чтобы учить

меня фокусировать свой взор, как делали созерцатели, он

научил меня открывать его, наполнять свое сознание, не

фокусируя взгляда ни на чем. Я должен был как бы вроде

слушать глазами все в 180-градусном секторе перед собой,

держа глаза несфокусированными как раз над линией горизонта.

Мне было очень трудно созерцать, потому что это

означало переворачивание той тренировки. Когда я пытался

созерцать, у меня возникало стремление раскрыться. Однако

усилие держать это стремление в узде заставило меня

отключить свои мысли. Как только я выключил свой внутренний

диалог, было нетрудно созерцать так, как предписала ла

Горда.

Дон Хуан утверждал снова и снова, что существенным