Карлос Кастанеда

Второе кольцо силы (Часть 2)

силу. Так что тебе надлежит сделать мудрый выбор.

Мой выбор был - безупречность и простота жизни воина.

Вследствие этого выбора я ощутил, что должен принять слова

ла Горды самым серьезным образом, и это было еще более

угрожающим для меня, чем даже действия дона Хенаро. Он

обычно пугал меня на очень глубоком уровне. Его действия,

хотя и ужасающие, были, однако, ассимилированы в связный

континуум их учений. Слова и действия ла Горды угрожали мне

иным образом, каким-то образом более конкретно и реально.

Тело ла Горды на минуту задрожало. По нему прошла рябь,

заставляя сокращаться мышцы ее плеч и рук. Она схватилась за

край стола с неуклюжей жесткостью. Затем она расслабилась,

пока не приняла свой обычный вид.

Она улыбнулась мне. Ее глаза и улыбка были ослепите-

льными. Она сказала небрежным тоном, что только что

в и д е л а мою дилемму.

- Бесполезно закрывать свои глаза и делать вид, что ты

не хочешь делать ничего или что ты не знаешь ничего, -

сказала она. - ты можешь делать это с людьми, но не со мной.

Я знаю теперь, почему Нагваль поручил мне рассказать тебе

все это. Я - никто. Ты восхищаешься великими людьми, Нагваль

и Хенаро были величайшими из всех.

Она остановилась и изучающе посмотрела на меня. Она,

казалось, ожидала моей реакции на свои слова.

- Ты боролся против того, что тебе говорил Нагваль и

Хенаро, все время, - сказала она. - именно поэтому ты

позади. И ты боролся с ними потому, что они были великими.

Это твой особый способ бытия. Но ты не можешь бороться

против того, что я сказала тебе, потому что ты не можешь

смотреть на меня уважительно вообще. Я ровня тебе, я

нахожусь в твоем кругу. Ты любишь бороться с теми, кто лучше

тебя. В борьбе с моей позицией для тебя нет вызова. Итак, те

два дьявола в конце концов взяли тебя в плен через

посредство меня. Бедный Нагвальчик, ты проиграл игру.

Она приблизилась ко мне и прошептала мне на ухо, что

Нагваль также сказал ей, что она никогда не должна пытаться

забрать от меня мой блокнот, потому что это так же опасно,

как пытаться выхватить кость из пасти голодной собаки.

Она обвила меня руками, положив свою голову мне на

плечо, и засмеялась тихо и мягко.

Ее 'видение' сразило меня. Я знал, что она была

абсолютно права. Она раскусила меня в совершенстве. Она

долго держала меня в объятиях, склонив голову ко мне.

Близость ее тела каким-то образом была очень умиротворяющей.

В этом отношении она была в точности подобна дону Хуану. Она

излучала силу, уверенность и твердость. Она ошибалась,

говоря, что я не восхищаюсь ею.

- Давай оставим это, - сказала она внезапно. - давай

поговорим о том, что мы должны делать сегодня вечером.

- Что же именно мы собираемся делать сегодня вечером,

Горда?

- Нам предстоит наше последнее свидание с силой.

- Это снова будет ужасная битва с кем-то?

- Нет. Сестрички просто собираются показать тебе нечто

такое, что завершит твой визит сюда. Нагваль сказал мне, что

после этого ты можешь уехать и никогда не вернуться, или что

ты можешь избрать остаться с нами. В любом случае они должны

показать тебе свое искусство. Искусство видящего сон.

- А что это за искусство?

- Хенаро говорил мне, что он снова и снова тратил

время, чтобы ознакомить тебя с искусством сновидца. Он

показал тебе свое другое тело, свое тело с н о в и д е-

н и я ; однажды он даже заставил тебя быть в двух местах

одновременно, но твоя пустота не позволяла тебе в и-

д е т ь то, на что он указывал тебе. Это выглядит так,

словно все его усилия провалились через дыру в твоем теле.

- Теперь, кажется, дело обстоит иначе. Хенаро сделал

сестричек такими сновидцами, какие они есть, и сегодня

вечером они покажут тебе искусство Хенаро. В этом отношении

сестрички являются истинными детьми Хенаро.

Это напомнило мне то, о чем Паблито говорил раньше -

что мы являемся детьми обоих, и что мы являемся толтеками. Я

спросил ее, что он подразумевал под этим.

- Нагваль говорил мне, что на языке его бенефактора

маги обычно назывались толтеками, - ответила она.

- А что это был за язык, Горда?

- Он никогда не говорил мне. Но он и Хенаро обычно

разговаривали на языке, которого никто из нас не мог понять.

А мы здесь все вместе знаем 4 индейских языка.