Карлос Кастанеда

Путешествие в Икстлен (Часть 1)

Хуан сказал, что если мне нужно сходить в кусты, то

мне следует это сделать, потому что в дальнейшем у нас будет

солидный участок пути без единой остановки. Я взглянул на

часы. Был час ночи.

После 10-15 минутного отдыха дон Хуан опять установил

меня в позицию, и мы пошли. Он был прав. Это был ужасный

отрезок пути. Я никогда не делал ничего, что требовало бы

такой концентрации. Походка дона Хуана была такой быстрой, и

напряжение от того, что я следил за каждым шагом, выросло до

таких высот, что в какой-то момент я уже не мог больше

ощущать, что я иду, я не мог больше чувствовать своих ног.

Казалось, я иду по воздуху, и какая-то сила несет и несет

меня вперед. Моя концентрация была настолько полной, что я

не заметил постепенной смены освещения. Внезапно я осознал,

что могу видеть дона Хуана перед собой. Я мог видеть его

ступни и его следы, вместо того, чтобы полуугадывать их, как

я это делал большую часть ночи.

В какой-то момент он неожиданно отпрыгнул в сторону, а

моя инерция протащила меня еще метров сорок. Когда я сбросил

скорость, мои ноги ослабели и стали дрожать, и в конце

концов я свалился на землю.

Я взглянул на дона Хуана, который спокойно меня

рассматривал. Он совсем не казался уставшим. Я мучился

одышкой и обливался холодным потом.

Дон Хуан покатал меня в лежачем положении, таская меня

за руку. Он сказал, что если я хочу восстановить свою силу,

то я должен лечь головой к востоку. Мало-помалу я расслабил

свое больное тело. Наконец, энергии у меня хватило для того,

чтобы подняться. Я хотел посмотреть на часы, но он помешал

мне, положив свою руку на мое запястье. Очень мягко он

повернул меня лицом к востоку и сказал, что нет никакой

нужды в моем проклятом хронометре, что мы находимся в

магическом времени и собираемся узнать наверняка, способен

ли я преследовать силу.

Я оглянулся. Мы находились на вершине очень большого

высокого холма. Я хотел пойти в направлении чего-то похожего

на край или выступ скалы и посмотреть, что это, но дон Хуан

подскочил и опустил меня на землю.

Он повелительно приказал мне оставаться на месте, где я

упал, до тех пор, пока солнце не выйдет из-за черных пиков

гор и не поднимется от них на какое-то расстояние.

Он указал на восток и привлек мое внимание к тяжелой

гряде облаков над горизонтом. Он сказал, что это будет

хорошим знаком, если ветер разгонит облака к тому времени,

когда первые лучи солнца осветят мое тело на вершине холма.

Он сказал, чтобы я спокойно стоял, выставив правую ногу

вперед, как если я иду, и смотрел на горизонт не пристально,

а без фокусирования взгляда.

Мои ноги были очень напряжены и щиколотки болели. Это

была очень неудобная поза, и мышцы моих ног были слишком

уставшими, чтобы меня поддерживать. Я держался, сколько мог.

Я уже почти падал. Мои ноги непроизвольно дрожали, когда дон

Хуан все это отменил. Он помог мне сесть.

Гряда облаков не сдвинулась, и мы не видели солнца,

поднимающегося из-за горизонта.

Единственным комментарием дона Хуана было: 'слишком

плохо'.

Я не хотел сразу же спрашивать, каковы осложнения моей

неудачи, но зная дона Хуана, я был уверен, что он последует

указаниям своих знаков, а этим утром знаков не было. Боль в

щиколотках исчезла, и я почувствовал прилив хорошего

самочувствия. Я начал бег на месте, чтобы расслабить мышцы.

Дон Хуан мягко сказал мне, чтобы я сбегал на соседний холм,

нарвал немножко листьев с особого куста и натер свои ноги

для того, чтобы избавиться от мышечной боли.

С того места, где я стоял, я очень ясно мог видеть

большой и сочный зеленый куст. Листья казались очень

влажными. Я уже пользовался ими раньше. Я никогда не ощущал,

чтобы они помогали мне, но дон Хуан настаивал на том, что

воздействие действительно дружественных растений было таким

незаметным, что его едва отмечаешь. Однако оно всегда

приносит ожидаемый результат.

Я сбежал с холма и поднялся на соседний. Когда я уже

был на вершине, я сообразил, что напряжение оказалось чуть

ли не непосильным для меня. Мне понадобилось некоторое

время, чтобы успокоить дыхание, и в животе у меня было

неспокойно. Я присел на корточки до тех пор, пока не

расслабился. Затем я поднялся и пошел, чтобы нарвать

листьев, о которых он меня просил, но я не мог найти куста.