Карлос Кастанеда

Путешествие в Икстлен (Часть 1)

что я могу, дон Хуан.

- Нет, ты не знаешь наибольшего, что ты можешь.

- Я делаю все, что могу.

- Ты опять ошибаешься. Ты можешь делать лучше. Есть

одна простая вещь, которая в тебе неправильна. И ты думаешь,

что у тебя масса времени.

Он остановился и взглянул на меня, как бы ожидая моей

реакции.

- Ты думаешь, что у тебя масса времени, - повторил он.

- Масса времени для чего, дон Хуан?

- Ты думаешь, что твоя жизнь будет длиться всегда.

- Нет, я так не думаю.

- Тогда, если ты не думаешь, что твоя жизнь будет

длиться всегда, чего же ты ждешь. Почему ты тогда

колеблешься в том, чтобы измениться?

- А не приходило ли тебе когда-либо в голову, дон Хуан,

что я могу не хотеть изменяться?

- Да, мне приходило это в голову. Я тоже не хотел

меняться, совсем, как ты. Однако мне не нравилась моя жизнь.

Я устал от нее точно так же, как ты. Теперь мне ее не

хватает.

Я с убеждением стал утверждать, что его настойчивость в

том, чтобы изменить мой образ жизни, была пугающей и

спорной. Я сказал, что в действительности согласен с ним на

определенном уровне, но уже один тот факт, что он всегда

является хозяином положения, делает всю эту ситуацию

невыносимой для меня.

- Дурак, у тебя нет времени для этой игры, - сказал он

жестоким тоном. - то, что ты сейчас делаешь, может оказаться

твоим последним поступком на земле. Это вполне может

оказаться твоей последней битвой. Нет такой силы, которая бы

могла тебе гарантировать, что ты проживешь еще одну минуту.

- Я знаю это, - сказал я со сдерживаемым гневом.

- Нет, ты этого не знаешь, - сказал он. - если бы ты

это знал, то ты был бы охотником.

Я утверждал, что осознаю наивысшую смерть, но об этом

бесполезно разговаривать или думать, потому что я ничего не

смогу тут сделать, чтобы избежать ее. Дон Хуан засмеялся и

сказал, что я похож на комедианта, который механически

следует написанной для него роли.

- Если бы это была твоя последняя битва на земле, то я

бы сказал, что ты идиот, - сказал он спокойно. - ты тратишь

свой последний поступок на земле на глупые мысли.

Минуту мы молчали. Мои мысли бежали хаотично. Он был

прав, конечно.

- У тебя нет времени, мой друг, нет времени. Ни у кого

из нас нет времени, - сказал он.

- Я согласен, дон Хуан, но...

Не просто соглашайся со мной, - оборвал он. - вместо

того, чтобы так легко соглашаться, ты должен действовать

согласно этому. Прими вызов, изменись.

- Только и всего?

- Правильно. Перемена, о которой я говорю, никогда не

происходит постепенно. Она случается внезапно. А ты не

готовишь себя к такому внезапному действию, которое принесет

перемену.

Я считал, что он говорит противоречие и объяснил ему,

что если бы я готовился к перемене, то я наверняка менялся

бы постепенно.

- Ты не изменился совершенно, - сказал он. - вот почему

ты веришь, что ты меняешься мало-помалу. И, однако же,

возможно, что ты сам удивишься когда-нибудь, изменившись

внезапно, без единого предупреждения. Я знаю, что это так, и

поэтому я не теряю своей заинтересованности в том, что

именно я хотел сказать. После секундной паузы дон Хуан

продолжал объяснять свою мысль.

- Возможно, мне следовало бы сказать иначе, - сказал

он. - то, что я рекомендовал тебе делать, заключается в том,

чтобы ты заметил, что у нас нет никакой уверенности

относительно бесконечного течения наших жизней. Я только что

сказал, что изменение приходит внезапно и неожиданно. И

точно так же приходит смерть. Как ты думаешь, что мы можем

поделать с этим?

Я решил, что он задает риторический вопрос, но он

сделал бровями знак, подталкивая меня к ответу.

- Жить так счастливо, как только возможно, - сказал я.

- Правильно, но знаешь ли ты кого-либо, кто живет

счастливо?

Моим первым побуждением было сказать 'да'. Мне

казалось, что я могу в качестве примера привести целый ряд

людей, которых я знал. Однако затем я подумал, что такая моя

попытка будет только пустой попыткой оправдать себя.

- Нет, - сказал я, - я действительно не знаю.

- Я знаю, - сказал дон Хуан. - есть такие люди, которые

очень осторожны относительно природы своих поступков. Их

счастье состоит в том, чтобы действовать с полным знанием