Карлос Кастанеда

Путешествие в Икстлен (Часть 1)

что-нибудь. А как только ты за что-нибудь уцепился, то ты

уже обязан устать или утопить того или то, за что ты

цепляешься.

Я рассказал ему, что в моей повседневной жизни

совершенно невозможно быть недоступным. Я доказывал, что для

того, чтобы функционировать, я должен быть в пределах

досягаемости всякого, у кого есть ко мне дело.

- Я уже говорил тебе, что быть недоступным не означает

прятаться или быть секретным, - сказал он спокойно. - точно

так же это не означает, что ты не можешь иметь дела с

людьми. Охотник пользуется своим миром с осторожностью и с

нежностью, вне зависимости от того, будь это мир вещей,

растений, животных, людей или силы. Охотник интимно

обращается со своим миром, и все же он недоступен для этого

самого мира.

- Это противоречиво, - сказал я. - он не может быть

недоступен, если он там, в своем мире, час за часом, день за

днем.

- Ты не понял, - сказал дон Хуан терпеливо. - он

недоступен, потому что он не выжимает свои мир из его формы.

Он касается его слегка, остается там столько, сколько ему

нужно и затем быстро уходит, не оставляя следов.

Глава 8. Ломка распорядка жизни.

Воскресенье, 16 июля 1961 года.

Все утро мы провели, наблюдая за грызунами, которые

были похожи на жирных белок. Дон Хуан называл их водяными

крысами. Он указал, что они очень быстры, когда убегают от

опасности. Но после того, как они спасутся от хищника, они

имеют ужасную привычку остановиться или даже забраться на

камень. Подняться на задние ноги, осмотреться и начать

чиститься.

- У них очень хорошие глаза, - сказал дон Хуан. - ты

должен двигаться только тогда, когда они бегут, поэтому ты

должен научиться предугадывать, когда и где они остановятся

так, чтобы ты мог остановиться в то же самое время.

Я был погружен в наблюдение за ними и имел то, что

охотники называют полевым днем, так много я выследил. И,

наконец, я мог предсказывать их движения почти каждый раз.

Затем дон Хуан показал мне, как делать ловушки для того,

чтобы ловить их. Он объяснил, что охотнику нужно время для

того, чтобы понаблюдать за тем, как они едят или за местами

их гнездований для того, чтобы определить, где расставить

свои ловушки. Затем он должен расставить их ночью и все, что

ему останется сделать на следующий день, так это вспугнуть

их так, чтобы они помчались в его ловчие приспособления.

Мы собрали разные палочки и приступили к постройке

охотничьих ловушек. Я уже почти закончил свою и возбужденно

думал над тем, будет ли она работать.

Когда внезапно дон Хуан остановился и взглянул на свое

левое запястье, как если бы смотря на часы, которых у него

никогда не было, и сказал, что, согласно его хронометру, уже

время лэнча. Я держал длинную палку, которую старался

согнуть в кольцо. Автоматически я положил ее вместе с

остальными охотничьими принадлежностями.

Дон Хуан взглянул на меня с выражением любопытства.

Затем он издал звук завывающей фабричной сирены, призывающей

на обед. Я засмеялся. Звук его сирены был совершенен. Я

подошел к нему и заметил, что он смотрит на меня. Он покачал

головой с боку на бок.

- Будь я проклят, сказал он.

- Что такое? - спросил я.

Он опять издал долгий воющий звук фабричной сирены.

- Лэнч кончился, - сказал он. - иди назад работать.

На секунду я почувствовал смущение, но затем подумал,

что он шутит, наверное потому, что у нас и в самом деле

нечего было есть. Я так увлекся грызунами, что позабыл, что

у нас нет никакой провизии. Я снова поднял палку и попытался

согнуть ее. Через секунду дон Хуан опять продудел свою

'сирену'.

- Время идти домой, - сказал он. Он посмотрел на свои

воображаемые часы, затем взглянул на меня и подмигнул.

- Уже пять часов, - сказал он тоном человека, выдающего

секрет. Я подумал, что он внезапно стал сыт охотой и решил

оставить все дело. Я просто положил все на землю и стал

готовиться уходить. Я не смотрел на него. Я считал, что он

тоже собирает свое имущество. Когда я был готов, я увидел,

что он сидит, скрестив ноги в нескольких футах от меня.

- Я готов, - сказал я. - мы можем идти в любое время.

Он встал и взобрался на скалу. Он стоял там в

полутора-двух метрах над землей и глядя на меня. Приложив

руку ко рту, он издал очень длинный и пронизывающий звук.