Карлос Кастанеда

Отделенная реальность (Часть 2)

наблюдал за мной. Я покричал ему, а затем собрал достаточно

мужества, чтобы войти внутрь. Дона Хуана там не было. Я

поставил две сумки бакалейных товаров, которые я привез, на

кучу дров и сел дожидаться его, как делал много раз раньше.

Но в первый раз за все годы моей связи с доном Хуаном я

испугался оставаться один в его доме. Я чувствовал

присутствие кого-то невидимого здесь со мной. Тогда я

вспомнил, что несколько лет назад у меня было то же самое

неясное чувство, что что-то неизвестное бродило вокруг меня,

когда я был один. Я вскочил и выбежал из дома.

Я приехал, чтобы увидеть дона Хуана и рассказать ему,

что накопленные эффекты задачи 'виденья' наложили свою дань

на меня. Я начал чувствовать беспокойство, неясно

воспринимаемое без какой-либо очевидной причины, усталость,

не будучи утомленным. Затем моя реакция на присутствие

одному в доме дона Хуана вызвала во мне общую память о том,

как строился мой страх в прошлом.

Страх перенес меня на несколько лет назад, когда дон

Хуан навязал мне очень необычное сравнение между

женщиной-магом, которую он называл 'ла Каталина', и мной.

Это началось 23 ноября 1961 года, когда я нашел его в доме с

вывихнутой лодыжкой. Он объяснил, что у него был враг -

ведьма, которая могла обернуться черным дроздом и которая

пыталась убить его.

- Как только я смогу ходить, я покажу тебе, кто эта

женщина, - сказал дон Хуан. - Ты должен знать, кто она есть.

- Почему она хочет убить тебя?

Он нетерпеливо пожал плечами и отказался отвечать

что-нибудь еще.

Я вернулся увидеть его десять дней спустя и нашел его

соверщенно здоровым. Он покрутил своей лодыжкой, чтобы

продемонстрировать мне, что она в прекрасном состоянии, и

приписал свое быстрое выздоровление природе гипсовой

повязки, которую он сам сделал.

- Хорошо, что ты здесь, - сказал он. - Сегодня я

собираюсь взять тебя в небольшое путешествие.

Затем он направил меня ехать в безлюдное место. Мы

остановились там; дон Хуан вытянул свои ноги и удобно

устроился на виденьи, как будто собираясь вздремнуть. Он

велел мне расслабиться и оставаться совершенно спокойным; он

сказал, что мы должны быть как можно незаметнее до

наступления сумерек, потому что поздний вечер был очень

опасным временем для дела, которым мы занимаемся.

- Каким делом мы занимаемся? - спросил я.

- Мы здесь для того, чтобы отметить ла Каталину, -

сказал он.

Когда стало значительно темно, мы незаметно, вышли из

машины и очень медленно и бесшумно вошли в пустынный

чаппараль.

С места, где мы остановились, я мог разглядеть темные

силуэты холмов по обеим сторонам. Мы были в плоском,

красивом, широком каньоне. Дон Хуан дал мне подробную

инструкцию о том, как оставаться слитым с чапаралем, и

научил меня способу сидеть 'в бодрствовании', как он называл

это. Он велел мне подогнуть мою правую ногу под мое левое

бедро и сохранять мою левую ногу в сложенном положении. Он

объяснил, что подогнутая нога использовалась в качестве

пружины для того, чтобы встать с большой скоростью, если это

будет необходимым. Затем он велел мне сидеть лицом на запад,

потому что это было направление дома женщины. Он сел рядом

со мной, справа, и шепотом сказал мне держать мои глаза

сфокусированными на землю, ища, или, скорее, ожидая волну

ветра, которая произведет волнение в кустах. Когда волнение

коснется кустов, на которые я фокусировал мой пристальный

взгляд, я должен был взглянуть вверх и увидеть колдунью во

всем ее 'великолепном зловещем блеске'. Дон Хуан

действительно использовал эти слова. Когда я попросил его

объяснить, что он имеет в виду, он сказал, что, если я

обнаружу волнение в кустах, я просто должен посмотреть вверх

и увидеть сам, потому что 'колдунья в полете' имела такой

необыкновенный вид, что это не поддавалось объяснениям.

Дул чистый спокойный ветер, и я думал, что я обнаружил

волнение в кустах много раз. Я поднимал глаза каждый раз,

готовясь к трансцендентальному переживанию, но я ничего не

видел. Каждый раз, когда ветер раздувал кусты, дон Хуан

энергично ударял ногой по земле, поворачиваясь кругом и

двигая руками, как будто они били. Сила его движений была

чрезвычайной.