Карлос Кастанеда

Отделенная реальность (Часть 1)

частью оборонительной

техники, которая использовалась в случаях крайней

необходимости при опасности.

У меня появилось мрачное предчувствие. Я хотел узнать о

том, почему мы пришли сюда, но он не дал мне времени и начал

дерганье шнурка. Он делал это в различных темпах с

регулярными интервалами примерно в двадцать секунд. Я

заметил, что, когда он дергал шнурок, он увеличивал

натяжение. Я мог ясно видеть, что его руки и шея дрожали от

напряжения. Звук стал более ясным, и я понял тогда, что он

добавлял странный выкрик каждый раз, когда он дергал шнурок.

Общее звучание натянутого шнурка и человеческого голоса

производили странное таинственное отражение.

Я не чувствовал ничего нападающего на меня, но вид

напряжения дона Хуана и жуткий звук, который он производил,

привели меня почти в состояние транса.

Дон Хуан ослабил свое натяжение и посмотрел на меня.

Когда он играл, он был спиной ко мне, и его лицо было на

юго-восток, как и мое; когда он ослабил, он повернулся лицом

ко мне.

- Не смотри на меня, когда я играю, - сказал он. -

однако, не закрывай глаза. Ни за что. Смотри на землю перед

тобой и слушай.

Он снова натянул свою бечевку и начал играть. Я смотрел

в землю и концентрировался на звуке, который он производил.

Я никогда прежде в жизни не слышал такого звука.

Я очень испугался. Жуткое эхо наполнило узкий каньон и

начало отражаться. На самом деле, звук, который производил

дон Хуан, возвращался ко мне эхом ото всех окружающих стен

каньона. Дон Хуан, должно быть, заметил это и увеличил

натяжение своего шнурка. Хотя дон Хуан изменил высоту тона,

эхо, казалось, понизилось, и затем оно, казалось,

сконцентрировалось в одной точке, к юго-востоку.

Дон Хуан уменьшил натяжение шнурка постепенно до тех

пор, пока я не услышал заключительный тупой звук. Он положил

шнурок в свой мешок и подошел ко мне. Он помог мне встать.

Тогда я заметил, что мускулы моих рук и ног одеревенели,

подобно камню; я был буквально пропитан потом. Я не мог

подумать, что я могу так сильно вспотеть. Капли пота

набежали мне в глаза, и их зажгло.

Дон Хуан, фактически, вытащил меня из места. Я пытался

сказать что-нибудь, но он положил руку на мой рот.

Вместо того, чтобы покинуть каньон тем же путем, каким

мы пришли в него, дон Хуан пошел в обход. Мы вскарабкались

по стене горы и вышли на холмы очень далеко от устья

каньона.

Мы шли в мертвой тишине к его дому. Когда мы дошли,

было уже темно. Я попытался заговорить снова, но дон Хуан

опять положил свою руку на мой рот.

Мы не ели и не зажигали керосиновой лампы. Дон Хуан

положил мою циновку в своей комнате и указал на нее своим

подбородком. Я понял это, как знак, что я должен лечь спать.

- Я хочу, чтобы ты сделал правильную вещь, - сказал мне

дон Хуан, как только я проснулся на следующее утро. - Ты

начнешь ее сегодня. Это не займет много времени, ты знаешь.

После очень долгой неловкой паузы я почувствовал

потребность спросить его:

- Это то, что ты делал со мной в каньоне вчера?

Дон Хуан захихикал, как ребенок.

- Я просто постучал духу того водного места, - сказал

он. - этот вид духа может быть вызван, когда водное место

сухое, когда дух уединился в горе. Вчера я, можно сказать,

пробудил его из его сна. Но он не имел ничего против этого и

указал тебе удачное направление. Его голос исходил из этого

направления. - дон Хуан указал на юго-восток.

- Что это был за шнурок, на котором ты играл, дон Хуан?

- Ловитель духов.

- Могу я посмотреть на него?

- Нет. Но я сделаю тебе такой. Или, еще лучше, ты сам

сделаешь его для себя как-нибудь, когда ты научишься

в и д е т ь .

- Из чего он сделан, дон Хуан?

- Мой - из кабана. Когда ты получишь его, ты поймешь,

что он живой и может научить тебя различным звукам, которые

ему нравятся. С практикой ты узнаешь своего ловителя духов

так хорошо, что вместе с ним ты будешь издавать звуки полной

силы.

- Почему ты взял меня ожидать духа водного места, дон

Хуан?

- Ты очень скоро узнаешь это.

Около 11.30 того же дня мы сидели под его рамада, где

он приготовлял свою трубку мне для курения.

Он велел мне встать, когда мое тело совершенно

оцепенело; я сделал это с большой легкостью. Он помог мне