Карлос Кастанеда

Отделенная реальность (Часть 1)

молодых людей проверить это самим и

попробовать следить за доном Хуаном.

- Ты просто не сможешь следить за моим дедом, - сказал

Люсио с гордостью. - Он - брухо.

Я напомнил им, что по их же словам, он слишком стар и

слабоумен и что слабоумный человек не знает, что происходит

вокруг него. Я сказал им, что еще с давних пор я не перестаю

поражаться алертностью дона Хуана.

- Никто не может следить за брухо, даже если он стар, -

авторитетно сказал Бениньо. - На него все же можно

наброситься толпой, когда он спит. Именно это произошло с

человеком по имени Севикас, люди устали от его злой магии и

убили его.

Я попросил их рассказать все подробности этого случая,

но они сказали, что это произошло еще до них или же тогда,

когда они были еще совсем маленькими. Элихио добавил, что

тайно люди верят, что Севикас был просто дурак и что

настоящему магу никто не может причинить вред. Я попробовал

расспрашивать дальше об их мнениях по поводу магов, однако,

казалось, они не очень-то интересовались этим предметом, к

тому же им не терпелось отправиться пострелять из ружья,

которое я купил.

Некоторое время по пути к зарослям чаппараля мы

молчали. Затем Элихио, который шел первым, повернулся и

сказал мне:

- Может быть, это мы сумасшедшие. Может быть, дон Хуан

прав? Посмотри, как мы живем.

Люсио и Бениньо запротестовали. Я пытался вмешаться. Я

соглашался с Элихио и сказал им, что я сам чувствовал, что

образ жизни, который я веду, в чем-то неправилен. Бениньо

сказал, что мне нечего жаловаться на свою жизнь, так как у

меня есть деньги и есть машина. Я ответил, что легко могу

сказать, что это они лучше живут, так как у них есть по

участку земли. Они хором возразили, что хозяином земли

является федеральный банк. Я ответил им, что я тоже не

владею машиной, что ею владеет банк в Калифорнии, что моя

жизнь другая, но не лучше, чем их. К тому времени мы уже

были в густых зарослях.

Мы не нашли ни оленя, ни диких свиней, но убили трех

кроликов.

На обратном пути мы остановились у дома Люсио, и он

провозгласил, что его жена собирается приготовить жаркое из

кроликов. Бениньо отправился в магазин, чтобы купить бутылку

текилы и содовой воды. Когда он вернулся, то с ним был дон

Хуан.

- Уж не нашел ли ты моего деда в магазине, покупающим

пиво, - смеясь, спросил Люсио.

- Я не был приглашен на эту встречу, - сказал дон Хуан.

- Я просто зашел спросить Карлоса, не едет ли он в

Ермосильо?

Я сказал ему, что собирался уехать на следующий день, и

пока мы разговаривали, Бениньо роздал бутылки. Элихио дал

свою дону Хуану и, поскольку среди яки отказаться даже из

вежливости значит нанести смертельную обиду, то дон Хуан

спокойно взял ее. Я отдал свою бутылку Элихио, и он вынужден

был ее взять. Поэтому Бениньо, в свою очередь, дал мен свою

бутылку. Но Люсио, который, очевидно, заранее визуализировал

всю схему хороших манер яки, уже закончить пить свою

содовую. Он повернулся к Бениньо, у которого на лице застыло

патетическое выражение, и сказал, смеясь:

- Они надули тебя на бутылку.

- Дон Хуан сказал, что никогда не пил содовую и передал

свою бутылку в руки Бениньо. Мы сидели под рамадой в

молчании.

Элихио казался нервным. Он теребил края своей шляпы.

- Я думал о том, что ты сказал прошлой ночью, - сказал

он дону Хуану. - как может пейот изменить нашу жизнь? Как?

Дон Хуан не отвечал. Он некоторое время пристально

смотрел на Элихио, а затем начал петь на языке яки. Скорее,

это была не песня даже, а короткое декламирование. Мы долгое

время молча. Затем я попросил дона Хуана перевести для меня

слова с языка яки.

- Это было только для яки, - сказал он, как само собой

разумеющееся.

Я почувствовал себя отвергнутым. Я был уверен, что он

сказал что-то очень важное.

- Элихио - индеец, - наконец, сказал мне дон Хуан. - и,

как индеец, Элихио не имеет ничего. Мы, индейцы, ничего не

имеем. Все, что ты видишь вокруг, принадлежит йори. Яки

имеют только свою ярость и то, что земля дает им бесплатно.

Долгое время нико не произнес ни слова, затем дон Хуан

поднялся, попрощался и вышел. Мы смотрели на него, пока он

не скрылся за поворотом дороги. Все мы, казалось,

нервничали. Люсио неуверенным тоном сказал, что его дед