Карлос Кастанеда

Разговоры с доном Хуаном (Часть 1)

и пестик, наполнил сосуд водой и отнес его к забору, поставив внутрь

какой-то сараюшки, вроде свиного хлева.

Он сказал, что корень должен мокнуть всю ночь и должен быть оставлен

вне дома, чтобы он схватил ночной ветер.

- Если завтра будет солнечный жаркий день, то это будет отличным

знаком, - сказал он.

Воскреченье, 10 сентября 1961 года.

Четверг, 7 сентября, был очень ясным и жарким. Дон Хуан казался очень

доволен хорошим знаком и несколько раз повторил, что 'траве дьявола' я,

видимо, нравлюсь. Корень мок всю ночь, и около десяти часов утра мы пошли

к задней половине дома. Он взял сосуд из хлева, поставил его на землю и

сел рядом с ним. Он взял мешок и потер его о дно сосуда. Он поднял его

немного над водой и отжал вместе с содержимым, затем бросил мешок в воду.

Он повторил эту процедуру три раза. Затем отжал мешок и бросил его в

хлеву, оставив сосуд на жарком солнце.

Спустя два часа мы опять пришли туда. Он принес с собой среднего

размера чайник с кипящей желтоватой водой. Он очень осторожно наклонил

сосуд и слил верхнюю воду, оставив густой осадок накопившийся на дне. Он

вылил кипящую воду на осадок и опять поставил сосуд на солнце. Такая

процедура повторялась три раза с интервалами более часа.

Наконец, он вылил большую часть воды, наклонил сосуд под таким углом,

чтобы он освещался изнутри вечерним солнцем, и покинул его.

Когда через несколько часов мы вернулись, было уже темно, на дне

сосуда был слой каучуковой субстанции. Она напоминала слой недоваренного

крахмала, беловатый или светло-серый. Пожалуй, там была полная чайная

ложка его. Я вынул кусочек почвы, который ветер набрасывал на осадок. Он

засмеялся надо мной.

- Эти маленькие кусочки никому не могут повредить.

Когда закипела вода, он налил около чашки ее в сосуд. Это была та же

самая вода, желтоватая, которой он пользовался раньше. Она растворила

осадок, образовав раствор, похожий на молоко.

- Что это за вода, дон Хуан?

- Вода из фруктов и цветов того каньона.

Он вылил содержимое деревянного сосуда в старую глиняную чашку,

похожую на цветочный горшок. Оно все еще было горячим, ноэтому он дул,

чтобы остудить его. Он попробовал его сам и затем протянул кружку мне.

- Пей теперь, - сказал он.

Я автоматически взял кружку и без размышления выпил всю воду. На вкус

она была горьковата, хотя горечь была едва заметная. Что было очень

заметно, так это пикантный вкус воды. Она пахла тараканами.

Почти тотчас я начал потеть. Я очень разогрелся, и кровь прилила у

меня к голове. Я увидел перед глазами красное пятно и мышцы живота начали

сокращаться у меня болезненными спазмами. Через некоторое время, хотя я

уже совсем не чувствовал болей, мне стало холодно, и я буквально обливался

потом.

Дон Хуан спросил, не вижу ли я черноты или черного пятна перед

глазами. Я сказал ему, что вижу все в красном цвете.

Мои зубы стучали из-за неконтролируемой нервозности, которая

накатывалась на меня волнами, как бы излучаясь из середины моей груди.

Затем он спросил, не боюсь ли я. Его вопросы казались мне не имеющими

никакого значения. Я сказал ему, что я, очевидно, боюсь. Но он спросил

меня опять, не боюсь ли я ее. Я не понимал, о чем он говорит, и сказал

'да'. Он засмеялся и сказал, что в действительности я не боюсь. Он

спросил, продолжаю ли я видеть красное. Все, что я видел, так это

громадное красное пятно перед моими глазами.

Через некоторое время я почувствал себя лучше. Нервные спазмы

постепенно прекратились, оставив лишь приятную усталость и сильное желание

спать. Я не мог держать глаза открытыми, хотя все еще слышал голос дона

Хуана. Я заснул. Мое ощущение погруженности в глубокий красный цвет

оставалось всю ночь. Я даже видел сны красного цвета. Я проснулся в

воскресенье около трех часов дня. Я проспал почти двое суток. У меня

слегка болела голова, был неспокоен желудок, и были очень острые,

перемещающиеся боли в кишечнике. За исключением этого, все остальное было

как при обычном пробуждении. Я нашел дона Хуана, дремлющего перед своим

домом. Он улыбнулся мне.

- Все прошло хорошо позапрошлым вечером, - сказал он. - Ты видел

красный цвет, а это все, что было важно.

- Что было бы, если бы я не видел красного?

- Ты бы видел черное, а это плохой знак.