Карлос Кастанеда

Сила безмолвия 1987г

был выражением магического. Без

него у тебя не было бы ни восторга, ни урока, ни понимания.

- Но он действительно был реальный ягуар? - спросил я.

- Можешь мне поверить, он был реальным!

Дон Хуан отметил, что для обычного человека эта большая кошка была бы

пугающей странностью. Обычному человеку трудно было бы объяснить в

разумных терминах, что делает в Чиуауа этот ягуар, так далеко от

тропических джунглей. Но маг, благодаря своему звену, связующему его с

"намерением", видел бы этого ягуара, как средство выражения

воспринимаемого - не странность, а источник благоговения.

Мне хотелось задать множество вопросов, но ответы приходили ко мне

еще до того, как я произносил вопросы. Некоторое время я следовал курсу

моих собственных вопросов и ответов, пока наконец не понял, что мое

безмолвное знание ответов не имеет значения - ответы надо было выразить в

словах, только тогда бы они приобрели какую-то ценность.

Я высказал первый вопрос, который пришел мне не ум. Я попросил дон

Хуана объяснить то, что, по-видимому, было противоречием. Он утверждал,

что только дух может передвинуть точку сборки. А потом он говорил, что мои

чувства, переработанные в "намерение", сдвинули мою точку сборки.

- Только маги могут превращать свои чувства в "намерение", - сказал

он. - "намерение" - это дух, поэтому дух двигает их точки сборки.

- Вводящая в заблуждение часть всего этого, - продолжал он. -

заключается в том, что я говорю только о магах, которые знают о духе и о

том, что "намерение" - единственные владения магов. Это не во всем истина,

поэтому считай ее ситуацией в сфере практичности. Реальным состоянием

является то, что маги более сознательны в своей связи с духом, чем обычные

люди, и то, что они стремятся манипулировать ею. Это все. Я уже говорил

тебе, что звено, связующее с "намерением", является универсальной чертой,

разделяемой всем, что здесь есть.

Два или три раза дон Хуан, кажется, хотел что-то добавить. Он

колебался, по-видимому, пытаясь подобрать слова. В конце концов он сказал,

что быть в двух местах одновременно - это веха магов, используемая для

обозначения момента, когда точка сборки достигает места безмолвного знания.

Разделенное восприятие, если оно достигалось своими собственными

средствами, называлось свободным движением точки сборки.

Он уверял меня, что каждый нагваль постоянно и изо всех сил поощряет

свободное движение точек сборки своих учеников. Это тотальное усилие было

загадочно названо "дотягиванием до третьей точки".

- Наиболее трудный аспект знания нагваля, - продолжал дон Хуан. - и,

конечно же, главная часть его задачи, заключается в этом дотягивании до

третьей точки - нагваль "намеренно" вызывает это свободное движение, и дух

предоставляет нагвалю средства его достижения. Я никогда ничего

"намеренно" не вызывал таким образом, пока не появился ты. Поэтому я

никогда полностью не понимал гигантских усилий моего бенефактора, который

"намеренно" вызывал его для меня.

- Трудность намеренного вызова нагвалем этого свободного движения у

своих учеников, - продолжал дон Хуан. - ничто по сравнению с затруднением

его учеников понять то, что делает нагваль. Посмотри на то, как ты

сопротивлялся! То же самое происходило и со мной. Большую часть времени я

твердо верил, что надувательство духа было просто надувательством нагваля

Хулиана.

- Позже я понял, что обязан ему моею жизнью и благополучием, -

продолжал дон Хуан. - теперь я знаю, что обязан ему бесконечно большим.

Поскольку я не могу описать, чем я действительно обязан ему, я предпочитаю

говорить, что он уговорил меня овладеть третьей точкой соотношений.

- Третья точка соотношений является свободой восприятия, это

"намерение", это дух, кувыркание мышления в чудесное, акт выхода за наши

границы и прикосновения к непостижимому.

ДВА ОДНОСТОРОННИХ МОСТА

Дон Хуан и я сидели за столом на его кухне. Было раннее утро. Мы

только что вернулись с гор, где провели ночь после того, как я вспомнил

мое переживание с ягуаром. Воспоминание моего разделенного восприятия

втянуло меня в состояние эйфории, которое для дон Хуана было обычным. Оно

вызвало во мне массу сенсорных переживаний, которые я теперь не могу

вспомнить. Моя эйфория, тем не менее, не убывала.

- Открытие возможности быть в двух местах одновременно действует на

ум очень возбуждающе, - сказал он. - поскольку наши умы - это наш

рационализм, а наш рационализм является нашим самоотражением, все, что

находится за пределами нашего самоотражения, либо ужасает нас, либо