Карлос Кастанеда

Сила безмолвия 1987г

словно потерял все свои силы

движения и речи. Одного жеста или одного произнесенного слова будет

достаточно, чтобы возобновить его смерть.

Молодой актер не привык подчиняться советам и приказам. Он

почувствовал волну гнева. Но только он начал выражать свой протест, жгучая

боль и конвульсии возникли опять.

- Оставь это, и я вылечу тебя, - сказал нагваль. - но, поступая как

хилый, прогнивший идиот, каким ты, впрочем, и являешься, ты убьешь себя.

Актер - гордый молодой человек - оцепенел от оскорбления. Никто еще

не называл его хилым, прогнившим идиотом. Он хотел выразить свою ярость,

но его боль была такой острой, что он не мог отреагировать на унижение.

- Если ты хочешь, чтобы я облегчил твою боль, ты должен слепо

подчиняться мне, - сказал нагваль пугающе холодным тоном. - кивни мне,

если согласен. Но знай, что стоит тебе изменить теперь свое решение и

проявить себя позорным кретином, каким ты, впрочем, и являешься, я тут же

выбью пробку и оставлю тебя умирать.

Из последних сил актер кивком выразил свое согласие. Нагваль похлопал

его по спине, и боль исчезла. Но вместе с отупляющей болью исчезло кое-что

еще - туман в его уме. И тогда молодой актер познал все, без понимания

чего-либо. Нагваль еще раз представился ему. Он сказал, что его имя -

Элиас, и что он является нагвалем. Актер знал, что это значит.

Затем нагваль Элиас обратил свое внимание на Талию, которая

находилась в полусознании. Он наклонился к ее левому уху и шепотом

приказал ей остановить переменчивые движения ее точки сборки. Он успокоил

ее страх, рассказывая ей истории магов, которые прошли через те же

испытания, что и она. Когда девушка почти успокоилась, он представился ей

как нагваль Элиас, а затем предпринял с ней наиболее трудную попытку в

магии - передвижение точки сборки за поле деятельности мира, который мы

знаем.

Дон Хуан подчеркнул, что закаленные маги могут перемещаться за мир,

известный нам, но это недостижимо для неискушенных людей. Нагваль Элиас

всегда придерживался этого правила и даже не мечтал о таком подвиге, но на

этот раз нечто иное, чем его знание или его воля, распоряжалось им. Тем не

менее маневр удался. Талия вышла за мир, известный нам, и благополучно

вернулась обратно.

Потом у нагваля Элиаса было другое проникновение. Он сел между двух

людей, вытянувшихся на земле - голого актера покрывала лишь куртка нагваля

Элиаса - и произвел пересмотр их ситуации. Он сказал им, что они оба силою

обстоятельств попали в ловушку, расставленную самим духом. Он, нагваль,

был активной частью этой ловушки, поскольку, встретив их при определенных

условиях, он был вынужден стать их временным покровителем и привлечь свое

знание магии для того, чтобы помочь им. Будучи их временным защитником, он

обязан предупредить их, что они на подходе к уникальному порогу, и что

они, индивидуально или вместе, могут достичь этого порога, войдя в

настроение покидания, но не безрассудности, настроение ухода, но не

индульгирования. Он не хотел говорить большего, боясь смутить их или

повлиять на их решение. Он чувствовал, что, если они пересекут этот порог,

это потребует от него минимальной помощи.

Затем нагваль оставил их наедине в этом укромном местечке и

отправился в город, чтобы договориться о целебных травах, циновках и

одеялах для них. Его идея заключалась в том, что в уединении каждый из них

сможет достичь и переступить этот порог. Долгое время двое молодых людей

лежали рядом друг с другом, погруженные в свои мысли. Факт, что их точки

сборки были смещены, означал, что они могли думать гораздо глубже, чем

обычно, но он также означал и то, что они волновались, размышляли и были

напуганы в такой же глубочайшей степени.

Поскольку Талия могла говорить и была намного сильнее, она нарушила

молчание и спросила актера, боится ли он. Юноша утвердительно кивнул. Она

почувствовала к нему огромную жалость, и, сняв свою шаль, накрыла его

плечи, а потом взяла его за руку.

Молодой человек не осмелился сказать, что он чувствует. Страх, что

его боль возобновится, если он заговорит, был слишком большим и слишком

ярким. Он хотел извиниться перед ней, рассказать ей о своем единственном

сожалении, что стал причиной ее болезни, не имеет значения, что он умирал

- он с уверенностью знал еще до их встречи, что не переживет этого дня.

Талия размышляла на ту же тему. Она выразила свое сожаление о том,

что била его и фактически довела до смерти. Теперь же она была очень

мирной, и это чувство было незнакомо ей, так как раньше ею всегда