Карлос Кастанеда

Сила безмолвия 1987г

вороной, это, конечно, великое

достижение. Но оно влечет огромное, а, значит, и грубое, перемещение точки

сборки. А вот для перемещения ее в позицию жирного толстяка или старика

требуется ничтожнейшее изменение положения точки сборки и глубочайшее

знание человеческой природы.

- Я не могу ни думать, ни говорить о таких вещах как о факте, -

сказал я. Дон Хуан засмеялся, словно я сказал до невероятности смешную

вещь.

- Был какой-нибудь смысл в трансформациях твоего бенефактора? -

спросил я, - или он просто развлекал себя?

- Не глупи. Воины ничего не делают просто для того, чтобы развлечь

себя - ответил он, - его трансформации были стратегическими. Они

диктовались необходимостью, как в случае его трансформации из старика в

молодого мужчину. Время от времени происходили забавные последствия, но

это другое дело.

Я напомнил ему, что когда-то просил рассказать о том, как его

бенефактор научился этим трансформациям. Он сказал, что его бенефактор

имел учителя, но кто им был, умолчал.

- Один очень таинственный маг, который является нашим опекуном,

обучил его этому, - кратко ответил он.

- Кто он, этот таинственный маг? - спросил я.

- Презревший смерть, - сказал он и посмотрел на меня вопросительно.

Для всех магов партии дон Хуана презревший смерть был наиболее ярким

героем. По их словам, презревший смерть был магом древних времен. Ему

удалось дожить до настоящего времени с помощью манипуляций своей точки

сборки, заставляя ее передвигаться особым образом к определенным местам

внутри его полного энергетического поля. Такие маневры помогали ему

сохранять сознание и жизненную силу.

Дон Хуан рассказал мне о соглашении, которое видящие его линии

заключили с презревшим смерть столетиями раньше. Он делал им подарки в

обмен на жизненную энергию. Благодаря этому соглашению, они считали его

своим опекуном и называли "арендатором".

Дон Хуан объяснил, что маги древних времен считались экспертами в

передвижении точки сборки. Занимаясь этим, они открывали изумительные вещи

относительно восприятия, но поняли и то, с какой легкостью все это

теряется в заблуждении. Ситуация презревшего смерть для дон Хуана была

классическим примером заблуждения.

Дон Хуан при случае повторял каждый раз, что если точку сборки

толкнет тот, кто не только в и д и т ее, но и обладает достаточной

энергией, чтобы сдвинуть ее, она скользит внутрь светящегося шара к тому

месту, куда направил ее толкнувший. Ее блеска достаточно, чтобы осветить

нитеобразные энергетические поля, которых она достигла. Возникшее

восприятие мира будет таким же полным, но не тем же, как наше обычное

восприятие повседневной жизни. Таким образом повседневность терпит кризис,

имея дело с движением точки сборки.

Продолжая свою историю, дон Хуан сказал, что быстро привык к мысли,

что старик в действительности был молодым человеком, который спасал свою

жизнь и должен был притворяться старым. Но однажды он вновь стал старым

Белисарио, которого дон Хуан встретил в первый раз. Он и женщина, которую

дон Хуан принимал за его жену, упаковали свои вещи в чемоданы, а двое

улыбающихся мужчин с упряжкой мулов, казалось, возникли из ниоткуда.

Дон Хуан засмеялся, смакуя свою историю. Он сказал, что, когда

погонщики снарядили мулов, Белисарио отвел его в сторону и сообщил, что он

и его жена вновь вынуждены маскироваться. Он снова будет стариком, а его

красивая жена - толстой вспыльчивой индеанкой.

- Я был так молод и глуп, что ценил только очевидные для меня вещи, -

продолжал дон Хуан, - еще два дня назад я видел его невероятную

трансформацию из немощного семидесятилетнего старика в энергичного

молодого человека лет двадцати пяти и принял его объяснение, что старость

- просто маскировка. Его жена тогда превратилась из желчной, жирной

индианки в красивую тоненькую девушку. Женщина, конечно, не

трансформировала себя, как это делал мой бенефактор. Он попросту подменил

женщину. Конечно же, я все это видел тогда, но мудрость всегда приходит к

нам болезненно и понемножку. Дон Хуан сказал, что старик заверил его в

том, что рана зажила, хотя он и не чувствует себя вполне здоровым. Потом

обнял дон Хуана и с искренней грустью прошептал: "ты так сильно понравился

чудовищу, что он освободил от рабства меня и мою жену. Он хочет принять

тебя к себе единственным слугой".

- Я бы посмеялся над ним, - продолжал дон Хуан, - если бы не низкое

животное рычание и пугающее дребезжание, исходившее из комнат чудовища.

Глаза дон Хуана сияли внутренним восхищением. Я пытался остаться