Карлос Кастанеда

Сила безмолвия 1987г

Каждый из них сидел

в одной и той же позе, их ноги были тесно переплетены. Они поджидали меня.

Я посмотрел на них и с криком убежал.

- Мой бенефактор догнал меня и повалил на землю у самых дверей. И

потом, к моему великому ужасу, я увидел, как четыре Тулио вышли из сарая и

направились ко мне. Я кричал, кричал до тех пор, пока Тулиос не начали

щипать меня своими стальными пальцами, словно меня атаковали огромные

птицы. Я кричал до тех пор, пока что-то во мне не сдалось. Я вошел в

состояние величайшего безразличия. Никогда прежде в своей жизни я не

чувствовал себя так удивительно. Я стряхнул с себя всех Тулио и поднялся.

Они просто щекотали меня. Я подошел прямо к нагвалю и попросил его

объяснить мне существование этих четырех человек.

Нагваль Хулиан объяснил дон Хуану, что эти четыре человека были

образцами "выслеживания". Их имена были придуманы их учителем, нагвалем

Элиасом, который в качестве упражнения по контролируемой глупости взял

испанскую нумерацию уно, дос, трес, куатро, и добавив к ней имя Тулио,

получил имена Тулиуно, Тулиодо, Тулитро и Туликуатро.

Нагваль Хулиан познакомил каждого по очереди с дон Хуаном. Четыре

человека встали в ряд. Дон Хуан подходил к каждому из них и кивал головой,

и каждый из них тоже отвечал кивком. Нагваль сказал, что эти четыре

человека были "сталкерами" такого высочайшего таланта - в котором дон Хуан

мог теперь убедиться - что похвала здесь бессмысленна. Тулиос были

триумфом нагваля Элиаса, они были сутью ненавязчивости. Они были такими

первоклассными "сталкерами", что по существу существовал только один из

них. Хотя люди видели и имели дело с ними ежедневно, никто, кроме членов

группы не знал, что существует четыре Тулио.

Дон Хуан с исключительной ясностью понял все, что нагваль Хулиан

рассказал ему об этих людях. Благодаря необычной для него ясности, он

знал, что достиг места отсутствия жалости. И тогда он самостоятельно

понял, что место отсутствия жалости достигнуто. И тогда он самостоятельно

понял, что место отсутствия жалости было позицией точки сборки, позицией,

которая делала самосожаление недействительным. И еще дон Хуан знал, что

его понимание и мудрость были крайне кратковременными. Его точка сборки

неизбежно должна была вернуться в свою точку отправления.

Когда нагваль спросил дон Хуана, есть ли у него еще вопросы, он

понял, что лучше обратить внимание на объяснения нагваля, чем

спекулировать на своих догадках.

Дон Хуан хотел узнать, как Тулиос создавали впечатление, что

существует только один человек. Ему это было очень интересно, потому что,

наблюдая за ними, когда они стояли вместе, он понял, что эти люди вовсе не

одинаковы. Они носили одну и ту же одежду. У них была одинаковая

комплекция, возраст и рост. На этом, пожалуй, сходство и кончалось. И все

же, даже когда он смотрел на них, дон Хуан мог бы присягнуть, что здесь

есть только один Тулио.

Нагваль Хулиан объяснил, что человеческий глаз приучен фокусироваться

только на наиболее выдающихся чертах кого-либо и что эти рельефные черты

узнаются прежде всего. Таким образом, искусство "сталкеров" создает

впечатление, представленное чертами, которые были выбраны ими, чертами,

которые будут обязательно замечены глазом наблюдателя. Благодаря ловко

подкрепляемым определенным впечатлениям, "сталкеры" способны создавать у

наблюдателя неоспоримое убеждение в том, что было воспринято глазами.

Нагваль Хулиан сказал, что когда дон Хуан впервые появился переодетым

в женскую одежду, женщины его партии были восхищены и откровенно

радовались. Но мужчина, который был тогда с ними, а им был Тулитре, тут же

снабдил дон Хуана первым впечатлением о Тулио. Он отвернул от него свое

лицо, презрительно пожал плечами, словно все это было скучным для него, и

ушел прочь - борясь внутри с приступами смеха - в то время как женщины

помогли укрепить это первое впечатление, неодобрив поведение, и даже почти

сердясь на этого необщительного человека.

С этого момента каждый Тулио, встречаясь с дон Хуаном, укреплял это

впечатление, все больше совершенствуя его, пока глаз дон Хуана уже не мог

схватывать ничего большего, кроме того, что предлагалось ему.

Затем заговорил Тулиуно и сказал, что после трех месяцев внимательных

и последовательных действий, дон Хуан видел только то, что он был приучен

ожидать. После трех месяцев его слепота стала такой сильной, что Тулиос

уже не требовалось быть внимательными. Они опять вернулись к обычной

деятельности в этом доме. Они даже перестали одевать одинаковую одежду, но