Карлос Кастанеда

Огонь изнутри 1984г

рутинно, и это объясняется фиксацией точки сборки на

определенном месте. Это все, что касается этого мира.

- Прочность мира - это не мираж, - продолжал он. - миражем является

фиксация точки сборки на каком-то месте. Когда видящие сдвигают свою точку

сборки, они встречаются не с иллюзией, они встречаются с другим миром.

Этот другой мир настолько же реален, как и тот, который мы видим сейчас,

однако новая фиксация точки сборки, которая дает этот другой мир, столь же

иллюзорна, как и предыдущая.

Возьмем, например, тебя: ты теперь в состоянии повышенного сознания.

То, что ты способен делать в этом состоянии, это не иллюзия: это столь же

реально, как и мир, с которым ты встретишься завтра в своей повседневной

жизни, и все же завтра этот мир, свидетелем которого ты сейчас являешься,

не будет существовать. Он существует только тогда, когда твоя точка сборки

приходит в особое место, где она сейчас.

Он добавил, что задача, с которой встречаются воины после окончания

своей подготовки, это задача интеграции. В процессе этой подготовки точка

сборки воинов, особенно нагваля, сдвигается в наибольшее возможное число

мест. Он сказал, что в моем случае я был перемещен в бесчисленное

множество позиций, и это я должен буду однажды свести в единое целое.

- Например, если бы ты мог сдвинуть свою точку сборки в особую

позицию, то вспомнил бы, кто та девушка, - продолжал он со странной

улыбкой. - твоя точка сборки была в этом месте сотни раз: собрать это

воедино должно быть простейшей вещью для тебя. Было так, как если бы мое

воспоминание зависело от его внушения: во мне зашевелились смутные

воспоминания, своего рода чувства. Там было чувство бесконечной

преданности, которое, казалось, влекло меня. Приятнейшая сладость

наполнила воздух, как если бы кто-то подошел сзади и излил на меня этот

аромат. Я даже обернулся, и тут вспомнил: она - Кэрол, - женщина-нагваль!

Я был с ней только вчера - как я мог ее забыть?

Возникло неописуемое состояние, в котором, я думаю, через меня

пронеслись все чувства моего психологического репертуара. "Возможно ли, -

спросил я себя, - чтобы я проснулся в ее доме в Туксоне, в штате Оризона,

за две тысячи миль отсюда? И так ли уж изолированы все случаи повышенного

сознания, что ты не помнишь их?

Дон Хуан подошел ко мне и положил свои руки мне на плечи. Он сказал,

что точно знает, что я чувствую. Его благодетель заставил его пройти через

такой же опыт, и то, что он сам пытается делать со мной, с ним сделал его

благодетель: пытался словесно утешить. Он оценил эту попытку своего

благодетеля, но он усомнился тогда, как сомневается и теперь, что есть

способ утешить кого-то, кто осуществил путешествие тела сновидения.

Теперь в моем уме не было сомнения: что-то во мне преодолело это

расстояние между городами Оаксака в Мексике и Таксоном в штате Аризона. Я

почувствовал странное облегчение, как если бы очистился от вины впервые за

долгие годы.

В течение тех лет, которые я провел с доном Хуаном, у меня в памяти

были разрывы непрерывности. То, что я был с ним в тот день в Таксоне, это

один из таких разрывов. Я помню, что не мог вспомнить, как попал в Таксон,

однако я не обратил на это какого-либо внимания: я решил, что этот провал

- результат моей деятельности с доном Хуаном. А он всегда был очень

осторожен, стремясь не возбуждать моих рассудочных подозрений в состоянии

нормального сознания, когда же подозрения были неизбежны, он всегда

вежливо объяснял, что природа нашей деятельности порождает серьезные

несоответствия памяти.

Я сказал дону Хуану, что, поскольку мы оба оказались в тот день в

этом месте, то возможно ли двум, или более чем двум людям проснуться в

одной и той же позиции сновидения.

- Конечно, - сказал он. - именно так древние толтекские колдуны

отправлялись в неведомое группами. Они следовали один за другим. Нет

способа знать, как ты следуешь за другим, это просто делается: тело

сновидения делает это. Присутствие другого сновидца пришпоривает его. В

тот день ты потащил меня за собой, и я последовал, так как хотел быть с

тобой.

У меня было столько вопросов, чтобы задать их ему, но все они

казались очень поверхностными.

- Как это возможно, чтобы я не помнил женщины-нагваль ? - выдавил я,

и ужасная тревога и томление охватили меня. Я старался не печалиться

больше, но печаль внезапно прокатилась по мне, как боль.

- Да ты все еще не помнишь ее, - сказал он. - только когда твоя точка

сборки сдвинется, ты сможешь вспомнить ее. Она для тебя словно призрак, и