Карлос Кастанеда

Дар орла 1981г

человек, задолго до того, как

кто-либо еще хотя бы заподозрил истину.

Я сидел на заднем крыльце дома Висенте, когда внезапно появились

Эмилито и Элихио. Все принимали за должное, что Эмилито должен был

исчезать на долгие периоды времени, когда же он вновь появлялся, то

каждый опять-таки считал само собой разумеющимся, что он вернулся из

путешествия. Никто не задавал ему никаких вопросов. Он докладывал о

своих находках сначала дону Хуану, а затем любому, кто хотел его

слушать.

- 130 -

В тот день все выглядело так, будто Эмилито и Элихио только что

вошли через заднюю дверь. Эмилито, как всегда, кипел. Элихио, как

обычно, был спокойным и бесстрастным. Я всегда думал, когда видел их

вместе, что утонченность личности Эмилито подавляла Элихио и делала его

еще более замкнутым.

Эмилито вошел внутрь, разыскивая дона Хуана, а Элихио

приветствовал меня. Он улыбнулся и сел рядом со мной. Он положил руку

мне на плечи и шепотом сказал, что сломал печать параллельных линий и

может теперь ходить в такое место, которое Эмилито назвал великолепным.

Элихио стал объяснять мне что-то насчет этого великолепия, чего я

не мог понять. Казалось, мой ум способен фокусироваться только на

периферии этого события. Кончив объяснять мне, Элихио взял меня за

руку и поставил среди дворика так, что чтобы я смотрел на небо со

слегка поднятым подбородком. Он стоял справа от меня в той же позе. Он

велел мне отбросить контроль и падать назад под тяжестью своей макушки.

Что-то схватило меня сзади и потянуло вниз. Позади меня была пропасть.

Я упал в нее, а затем внезапно оказался на пустынной равнине с

дюноподобными холмиками.

Элихио хотел, чтобы я следовал за ним. Он сказал мне, что край

великолепия находится за холмами. Я шел с ним, пока не устал так, что

не мог больше идти. Он бежал впереди меня совсем без усилий, будто был

воздушным. Остановившись на вершине большого холма, он указал на него.

Он сбежал обратно ко мне и попросил меня заползти на этот холм, который

и был краем великолепия. Он был не дальше 30 м от меня, но я не мог

двинуться дальше и на сантиметр. Он попытался затащить меня на холм, но

не мог меня сдвинуть. Мой вес увеличился в сотни раз. В конце концов

Элихио пришлось позвать дона Хуана и его партию.

Сесилия подняла меня к себе на плечи и вынесла оттуда.

Горда говорила, что это Эмилито подтолкнул Элихио на такие

действия со мной. Эмилито действовал в согласии с правилом. Мой курьер

путешествовал в великолепие. Правило требовало, чтобы он показал мне

его.

Я мог припомнить, с каким нетерпением и страстью на лице Элихио

делал последнее усилие, чтобы помочь мне стать свидетелем великолепия.

Я мог припомнить также его печаль и разочарование, когда мне это не

удалось. После этого он никогда со мной не заговаривал.

Мы с Гордой так увлеклись путешествиями на стену тумана, что

совсем забыли о следующей серии неделаний Сильвио Мануэля. Он сказал

нам, что это неделание может быть опустошительным, и что оно состоит из

пересечения параллельных линий с тремя сестренками и тремя Хенарос

прямо ко входу в мир полного осознания.

Сильвио Мануэль добавил, что ждет от нас, чтобы мы познакомились с

третьим вниманием после того, как он будет помещать нас вновь и вновь у

подножия орла. Он подготовил нас к потрясению. Он объяснил, что

путешествия воина в пустынную долину с дюнами являются подготовительным

шагом для действительного пересечения границ. Чтобы проходить через

стену тумана, требуется очень небольшая часть нашего полного осознания,

тогда как чтобы телесно перейти в другой мир нужно все наше существо

полностью.

Сильвио Мануэль решил использовать мост как символ настоящего

пересечения. Он говорил, что мост находится рядом с местом силы, а

места силы являются расщелинами, проходами в другой мир. Он считал

возможным, что мы с Гордой получили достаточно силы, чтобы выдержать

взгляд орла.

Он заявил, что моим личным долгом является собрать этих 3 женщин и

3 мужчин и помочь им войти в их самое обостренное состояние сознания.

- 131 -

Это самое малое, что я мог сделать для них, поскольку я, возможно, был

тем инструментом, который разрушает их шансы на свободу.

Он перенес наше время действия на предрассветный час, или утренние

сумерки. Я старательно пытался заставить их сменить уровни осознания,

как это делал со мной дон Хуан. Поскольку я не имел представления о

том, как управлять их телами или о том, что я должен делать с ними, то

я кончил тем, что стал бить их по спине. После нескольких убийственных