Карлос Кастанеда

Дар орла 1981г

сдержанную жизнь в полном целомудрии, как нагваль Хуан Матус. Я

сказал ей, что знаю наверняка, что Хуан любил женщин, не был

девственником, и я нахожу это великолепным.

- 60 -

- Ты безумец! - Воскликнула она с оттенком изумления в голосе. -

Нагваль был совершенным воином. Он не был пойман ни в какие сети

чувственности. Она захотела узнать, почему я считаю, что дон Хуан не

вел девственный образ жизни. Я рассказал ей об одном случае, который

произошел в Аризоне еще в начале моего ученичества. Я отдыхал однажды в

доме дона Хуана после очень утомительной прогулки. Дон Хуан казался

странно нервозным. Он часто подходил к двери, чтобы выглянуть на улицу.

Казалось, он ждал кого-то. Затем он внезапно сказал мне, что из-за

поворота дороги показалась машина, которая направляется к его дому. Он

сказал, что это девушка, его друг, везет ему одеяла.

Я никогда не видел дона Хуана раздраженным, и меня очень опечалило

то, что он так взволнован, что не знает, что и делать. По моему мнению

он не хотел моей встречи с этой девушкой. Я предложил спрятаться, но в

его доме не было такого укромного места, чтобы укрыть меня, поэтому он

уложил меня на пол и накрыл соломенной циновкой. Я услышал, как

подъехала машина, а затем через щели циновки увидел девушку, стоящую в

дверях. Она была высокой, стройной и очень молодой. Мне она

показалась очень красивой. Дон Хуан что-то говорил ей тихим интимным

голосом, затем он повернулся и показал на меня:

- Карлос прячется под циновкой, - сказал он девушке громким ясным

голосом. Поздоровайся с ним.

Девушка помахала мне рукой и поздоровалась со мной дружелюбной

улыбкой. Я чувствовал себя очень глупо и сердился на дона Хуана за то,

что он поставил меня в такое затруднительное положение. Мне казалось

очевидным, что таким образом он стряхивает свою нервозность или, еще

хуже, рисуется передо мной.

Когда девушка уехала, я сердито потребовал объяснений. Он ласково

сказал, что вынужден был так сделать, потому что мои ноги торчали

наружу и он не знал, что тут можно еще сделать. Когда я это услышал,

весь его маневр стал мне ясен. Он просто показывал свою молодую

подружку мне. Я никак не мог высовывать ноги, потому что они были у

меня поджаты. Я понимающе рассмеялся, и дон Хуан вынужден был

объяснить, что он любит женщин, а особенно эту девушку.

Я никогда не забывал об этом инциденте. Дон Хуан никогда не

обсуждал его. Когда бы я ни поднимал этот вопрос, он всегда меня

останавливал. Я надеялся, что когда-нибудь она меня разыщет, прочитав

мои книги.

Горда очень взволновалась. Она ходила по комнате взад и вперед,

пока я говорил. Она чуть не плакала. Я воображал разного рода сложные

сети взаимоотношений, которые оказались здесь затронуты. Я думал, что

Горда собственница и реагирует, как всякая женщина, когда ей угрожает

другая.

- Ты ревнуешь, Горда? - Спросил я.

- Не будь дураком, - сказала она сердито. - Я бесформенный воин.

Во мне не осталось ни зависти, ни ревности.

Я задал вопрос о том, что говорили Хенарос, будто Горда была

женщиной Нагваля. Ее голос был едва слышным.

- Я думаю, что была, - сказала она с неясным взглядом и села на

кровать. - У меня было чувство, что я была ею, хотя я не знаю, как это

могло бы быть. В этой жизни нагваль Хуан Матус был для меня тем же, чем

и для тебя, - он не был мужчиной. Он был нагвалем. У него не было

интересов в сексе.

Я заверил ее, что сам слышал, как дон Хуан выражал свою

привязанность к той девушке.

- Он сказал тебе, что у него с нею половые отношения? - Спросила

Горда.

- 61 -

- Нет, он так не говорил, но это было очевидно из того, как он

говорил, - сказал я.

- Тебе бы хотелось, чтобы Нагваль походил на тебя, не так ли? -

Спросила она с издевкой. - Нагваль был неуязвимым воином.

Я считал себя правым и не видел необходимости пересматривать свое

мнение. Просто, чтобы поддеть Горду, я сказал, что та девушка,

возможно, была ученицей дона Хуана, а не любовницей.

Последовала длинная пауза. То, что я сам сказал, оказало на меня

беспокоящее воздействие. До тех пор я никогда не думал о такой

вероятности. Я был закован в свое предвзятое мнение, не оставив себе

никакой возможности пересмотра.

Горда попросила меня описать ту молодую женщину. Я не мог этого

сделать, в действительности я не смотрел на ее черты. Я был слишком

сердит и раздражен, чтобы присматриваться к деталям. Она тоже,

казалось, была задета неудобством ситуации и поспешила покинуть дом.

Горда сказала, что без каких-либо логических оснований она