Карлос Кастанеда

Дар орла 1981г

словами.

Она сказала, что больше не имеет возможности отрицать тот факт,

что я был помощником Сильвио Мануэля. Сам Нагваль предупреждал, что я

порабощу ее, если она не будет очень осторожна. Даже Соледад

предупреждала ее следить за мной, потому что мой дух берет пленников и

делает их своими рабами. На такое был способен лишь один Сильвио

Мануэль. Он поработил меня, и теперь я буду порабощать любого, кто

приблизится ко мне. Она призналась, что находилась под действием моих

чар вплоть до того момента, когда она уселась в комнате Сильвио Мануэля

и что-то свалилось вдруг с ее плеч.

Я поднялся и буквально зашатался под тяжестью слов Горды. В

животе у меня был какой-то вакуум. Я был убежден, что могу рассчитывать

на ее поддержку при любых обстоятельствах. Я почувствовал себя

преданным. Я подумал, что для них было бы нелишним знать мои чувства,

но на помощь мне пришло чувство трезвости. Я сказал им вместо этого,

что моим бесстрастным заключением, как воина, является следующее: дон

Хуан изменил ход моей жизни в лучшую сторону. Я оценивал и переоценивал

то, что он для меня сделал, и вывод всегда оставался тем же. Он принес

мне свободу. Свобода - это все, что я знаю, и это все, что я могу

принести кому-либо, кто придет ко мне.

Нестор сделал мне знак солидарности со мной. Он убеждал женщин

бросить свою враждебность по отношению ко мне. Он смотрел на меня

глазами того, кто не понимает, но очень хочет понять. Он сказал, что я

не принадлежу к ним, потому что я действительно одинокая птица. Они

нуждались во мне на короткий момент, чтобы порвать свои границы

привязанности и рутины. Теперь, когда они свободны, только небо

является их границей. Оставаться со мной было бы, без сомнения,

приятно для них, но убийственно.

Он, казалось, был глубоко тронут. Он подошел ко мне и положил мне

руку на плечо. Он сказал, что, судя по его ощущениям, мы никогда не

увидим больше друг друга на этой земле.

Он очень сожалеет, что мы расстаемся, как мелочные людишки,

подкалывая друг друга, жалуясь и обвиняя. Он сказал, что, говоря от

имени остальных, а не от себя, он просит меня уехать, так как у нас

больше нет возможности оставаться вместе. Он добавил, что посмеялся над

Гордой по поводу ее слов о змее, которую мы образуем. Он изменил свое

мнение и больше не находит эту идею смешной. Это была наша последняя

возможность добиться успеха как цельная группа.

- 58 -

Дон Хуан учил меня принимать свою судьбу со смирением.

- Ход жизни воина изменяем, - сказал он мне. - Вопрос лишь в том,

насколько далеко он уйдет по этой узкой дороге, каким неуязвимым он

будет в этих узких границах. Если на его пути встречаются препятствия,

то воин непоколебимо стремится преодолеть их. Если на своей тропе он

встречает невыносимые трудности и боль, то он плачет, но все его слезы,

вместе взятые, не могут сдвинуть линию его судьбы и на ширину волоса.

Мое первоначальное решение: позволить силе этого места решить,

куда нам сделать следующий шаг, - было правильным. Я поднялся.

Остальные отвернули лица. Горда подошла ко мне и сказала так, как если

бы ничего не случилось, что мне следует уехать и что она свяжется со

мной потом, позднее. Я хотел бросить, что не вижу причины, почему она

должна ко мне присоединиться. Она решила примкнуть к другим. Она,

казалось, прочла мои чувства покинутого и преданного. Она спокойно

заверила меня, что мы должны выполнить нашу судьбу вместе, как воины, а

не как мелочные людишки, которыми мы были.

* ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Искусство сновидения *

6. Потеря человеческой формы

Несколько месяцев спустя Горда поселилась в Аризоне после того,

как помогла всем остальным осесть в разных частях Мексики. После этого

мы начали развертывать самую странную и самую поглощающую часть нашего

ученичества. Сначала наши отношения были довольно натянутыми. Мне было

очень трудно преодолеть свои чувства по поводу того, каким образом мы

расстались в парке Аламеда. Хотя Горда и знала о местонахождении всех

остальных, мне она ни разу ничего не говорила. Она чувствовала, что

для меня было бы излишним знать об их деятельности.

Внешне между мной и Гордой все было в порядке, но я чувствовал

горький осадок из-за того, что в тот раз она встала на сторону всех

остальных против меня. Я не выражал этого, но осадок все равно остался.

Я помогал ей и делал для нее все, как если бы ничего не произошло, но

это входило в требования неуязвимости. Это был мой долг. Чтобы его

выполнить, я с радостью пошел бы на смерть. Я намеренно ушел в