Карлос Кастанеда

Дар орла 1981г

первым. - Она

указала на меня и опять толкнула так же, как прежде. Сила ее толчка

заставила меня покатиться по полу, как мяч.

- Зачем ты это делаешь, Горда? - спросил я, несколько недовольный.

- Я пытаюсь помочь тебе вспомнить, - сказала она. - Нагваль Хуан

Матус говорил мне, что тебя надо время от времени толкать, чтобы ты

встряхнулся.

Совершенно внезапно Горда обняла меня:

- Помоги нам, нагваль, - просила она. - Если ты этого не сделаешь,

нам лучше умереть.

Я был близок к слезам. Не столько из-за ..., сколько потому, что

что-то боролось во мне, внутри. Это было что-то такое, что все время

прорывалось наружу с тех пор, как мы посетили город. Мольба Горды

разрывала сердце. У меня опять начался приступ того, что походило на

гипервентиляцию. Холодный пот залил меня. Затем мне стало плохо с

животом. С безграничной нежностью Горда ухаживала за мной.

Верная своей тактике ожидания, Горда не хотела обсуждать наше

совместное видение в Оасаке. Целыми днями она оставалась замкнутой и

решительно незаинтересованной. Она не собиралась обсуждать даже то, что

мне стало плохо. Так же поступали и остальные женщины.

Дон Хуан обычно подчеркивал необходимость дождаться самого

подходящего времени для того, чтобы избавиться от чего-либо, что мы

держим, и я понял механику действия Горды, хотя был недоволен ее

упорством в выжидании. Это не соответствовало нашим интересам. Я не

мог находиться здесь слишком долго, поэтому я потребовал, чтобы мы все

собрались вместе и поделились тем, кто что знает. Она была

непреклонна.

- 32 -

- Мы должны ждать, - сказала она. - Мы должны дать шанс нашим

телам добраться до решения. Наша задача - это задача вспомнить не умом,

а телом. Все понимают это.

Она испытующе посмотрела на меня. Она, казалось, высматривала

намек, который показал бы ей, что я точно понял задачу. Я признал, что

я полностью озадачен, потому что я был чужим. Я был один, в то время

как они поддерживали друг друга.

- Это молчание воинов, - сказала она, смеясь, а затем добавила

примирительным тоном: - это молчание не означает, что мы не можем

разговаривать о чем-нибудь другом.

- Может быть, вернемся назад к нашему разговору о потере

человеческой формы? - Спросил я.

В ее взгляде было недовольство. Я многословно объяснил, что должен

понимать значение всего, в особенности когда участвуют незнакомые

концепции.

- Что в точности ты хочешь узнать? - Спросила она.

- Что угодно, что ты захочешь рассказать мне, - сказал я.

- Нагваль говорил мне, что потеря человеческой формы приносит

свободу, - сказала она.

- Я верю этому, но не ощущаю этой свободы пока что.

Последовала минута молчания. Она, очевидно, следила за моей

реакцией.

- Что это за свобода, Горда? - Спросил я.

- Свобода вспомнить свое "я", - сказала она. - Нагваль сказал, что

потеря человеческой формы подобна спирали. Она дает свободу

вспоминать, а это, в свою очередь, делает тебя еще более свободным.

- Почему ты еще не чувствуешь этой свободы? - Спросил я.

Она щелкнула языком и пожала плечами. Казалось, она была в

затруднении или не желала продолжать наш разговор.

- Я связана с тобой, - сказала она. - До тех пор, пока ты не

потеряешь человеческую форму, чтобы вспомнить, я не смогу узнать, что

означает эта свобода. Но, может быть, ты не сможешь потерять

человеческую форму до тех пор, пока не вспомнишь. Во всяком случае,

нам не следует об этом разговаривать. Почему ты не пойдешь и не

поговоришь с Хенарос?

Это прозвучало так, как будто мать посылает ребенка погулять. Я

совсем не обиделся. Если бы так сказал кто-нибудь другой, то я легко

мог бы принять это за враждебность или жалость.

Мне нравилось быть с ней. В этом была разница.

Я нашел Паблито, Нестора и Бениньо в доме Хенаро, занятых странной

игрой. Паблито болтался в полутора метрах над землей, заключенный во

что-то вроде кожаного корсета или сбруи, прикрепленной к его груди и

запястьям. Корсет напоминал толстый кожаный жилет.

Посмотрев пристальней, я заметил, что Паблито в действительности

стоит на толстых петлях, которые свисали с его жилета подобно

стременам. Он был подвешен в центре комнаты на двух веревках,

переброшенных через толстую круглую потолочную перекладину, которая

поддерживала крышу. Каждая веревка была прикреплена к самому корсету

над плечами Паблито при помощи металлического кольца.

Нестор и Бениньо держали каждый по веревке. Натягивая веревку,

они держали Паблито в воздухе, стоя лицом друг к другу. Паблито изо