Карлос Кастанеда

Дар орла 1981г

сновидения. Еще в

самый первый раз, когда я пришел к Зулейке, дон Хуан предложил, чтобы я

глядел на детали веранды, пока сижу на ящике. Я послушно глядел на

веранду иногда целыми часами. В доме Зулейки я всегда был один.

Казалось, в те дни, когда я был там, все куда-то уезжали или прятались.

Тишина и одиночество помогали мне и я добился того, что отчетливо

помнил все детали веранды.

Зулейка дала мне, соответственно, задачу открывать глаза, когда я

нахожусь в состоянии спокойного бодрствования, и видеть веранду. Чтобы

выполнить это, потребовалось немало сеансов. Сначала я открывал глаза и

видел Зулейку: тогда она рывком своего тела отбрасывала меня обратно,

как если бы я был мячиком, в состояние спокойного бодрствования. При

одном из таких возвратов я ощутил интенсивную дрожь. Что-то из моих

ног будто пробивалось в грудь, и я выкашлянул это. Вся веранда

появилась внезапно передо мной, будто вылетев из моих бронхов, в

сопровождении звука, подобного рычанию зверя.

Я услышал, как голос Зулейки долетел до меня, подобно слабому

шепоту. Я не мог понять, что она говорит. Мельком я заметил, что сижу

на ящике. Я хотел встать, но почувствовал, что во мне нет плотности,

как будто ветер мог вот-вот меня унести. Затем я очень ясно услышал,

как Зулейка велит мне не двигаться. Я попытался оставаться

неподвижным, но какая-то сила толкнула меня и я проснулся в своем

алькове. На меня смотрел Сильвио Мануэль.

После каждого сеанса с Зулейкой дон Хуан ожидал меня в совершенно

темном холле. Он выводил меня из дома и менял у меня уровень сознания.

Но на этот раз тут был Сильвио Мануэль. Не говоря ни слова, он

поместил меня в корсет и поднял к притолоке. Он продержал меня там до

полудня, пока дон Хуан не пришел спустить меня на пол. Он сказал, что

- 142 -

нахождение в подвешенном состоянии без соприкосновения с полом

настраивает тело и что это необходимо перед опасными путешествиями

вроде того, которое ждет меня.

Мне потребовалось еще много сеансов сновидения, чтобы, открывая

глаза, видеть или Зулейку, или неосвещенную веранду. Я понял к этому

времени, что и сама она бывала только в сновидении. Она никогда не была

лично позади меня в алькове. В ту первую ночь я был прав, когда

считал, что моя спина опирается на стену. Зулейка была просто голосом

из сновидения.

Во время одного из сеансов сновидения, когда я открыл глаза с

намерением увидеть Зулейку, я был потрясен, увидев рядом с ней Горду и

Жозефину. Затем началась последняя грань ее обучения. Зулейка учила

нас всех троих путешествовать вместе с ней. Она сказала, что наше

первое внимание привязано к эманациям земли, а второе внимание - к

эманациям вселенной. При этом она имела в виду, что сновидящий уже по

своей природе находится вне границ всего, что касается повседневной

жизни. Последней задачей Зулейки было так настроить второе внимание

Горды, Жозефины и мое, чтобы мы могли следовать за ней в ее

путешествиях в неизвестное.

Во время следующих сеансов голос Зулейки сказал мне, что ее

"одержимость" приведет меня на встречу с ней, потому что когда дело

касается второго внимания, одержимость сновидящего служит проводником и

что ее мысль фиксирована на определенном месте за пределами этой земли.

Оттуда она и собирается позвать меня, а я должен использовать ее голос,

как путеводную нить, которая потянет меня.

В течение двух сеансов ничего не произошло. Голос Зулейки

становился все слабее и слабее, пока она говорила, и я горевал, что я

не могу за ней последовать. Она не сказала мне, что надо делать. Я

испытывал также необычайную тяжесть. Я не мог разорвать силу вокруг

меня, которая связывала и мешала мне выйти из состояния спокойного

бодрствования.

Во время третьего сеанса я внезапно открыл глаза, даже не сделав к

этому никакой попытки. На меня смотрели Зулейка, Горда и Жозефина. Я

стоял рядом с ними. Я тут же понял, что мы находимся в каком-то

совершенно неизвестном мне месте. Первое, что бросалось в глаза, это

очень яркий непрямой свет. Все вокруг было залито белым, мощным

"неоновым" светом. Зулейка улыбалась, как бы приглашая нас оглядеться.

Горда и Жозефина были в такой же нерешительности, как и я. Они

украдкой бросали взгляды на меня и на Зулейку.

Зулейка дала нам знак двигаться. Мы находились на открытом месте,

стоя в середине полыхающего светом круга. Грунт казался твердым,

темным камнем, однако он отражал очень много слепящего белого света,

который лился сверху. Странным было то, что я, понимая, что свет