Карлос Кастанеда

Дар орла 1981г

и осознание всего.

Горда сказала, что нагваль Хуан Матус несколько лет старался

создать эту впадину у нее, у всех трех сестричек, а также у Хенарос и

дать им постоянную способность фокусировать свое второе внимание. Он

говорил им, что обычно такая впадина создается сновидящим под влиянием

момента, когда он в этом нуждается, а затем светящаяся оболочка

принимает свою первоначальную форму.

Но в случае с этими учениками из-за того, что они не имели

лидера-нагваля, впадина была образована снаружи и была постоянной

чертой их светящихся тел - большая помощь, но и слабое место.

Она сделала их всех уязвимыми в этой точке и влияла на перемены

настроения.

Я вспомнил, что однажды я увидел и пнул углубление в светящейся

оболочке Лидии и Розы. Я думал, что впадина была на высоте верхней

наружной части их правого бедра. Горда объяснила, что я тогда пнул в

углубление их второго внимания и чуть не убил их.

По словам Горды, она с Жозефиной жила в доме Зулейки в течение

нескольких месяцев.

Нагваль Хуан Матус передал их ей однажды после того, как сместил

им уровни осознания. Он не говорил им, что они будут там делать и чего

им ожидать; он просто оставил их одних в зале ее дома и ушел. Они

сидели там, пока не стемнело. Тогда к ним пришла Зулейка. Они никогда

не видели ее, а только слышали ее голос.

- 138 -

Зулейка была очень требовательна с того момента, как приняла

руководство. Она приказала им раздеться и залезть в толстые пушистые

ватные мешки. Эти мешки покрыли их от шеи до кончиков пальцев ног.

Затем она приказала им сесть на циновки спиной к спине в том же

алькове, где обычно сидел я. Она сказала им, что их задача - глядеть в

темноту, пока та не начнет окрашиваться. После многих сессий они

действительно начали видеть цвета в темноте.

С этого момента Зулейка заставила их сидеть бок-о-бок и смотреть в

одну и ту же точку.

Горда сказала, что Жозефина училась очень быстро и однажды ночью

она эффектно вошла в оранжево-красное пятно. Горда думала, что или

Жозефина дотянулась до цветного пятна, или оно дотянулось до нее.

Результатом было то, что Жозефина мгновенно исчезла, с этого

момента Зулейка разделила их и Горда начала свое медленное одинокое

обучение.

Рассказ Горды напомнил мне, что Зулейка и меня заставляла залезать

в пушистое одеяние.

Те команды, которые она применяла, чтобы приказать мне забраться

внутрь, открыли мне разумность использования такого мешка. Она

говорила, чтобы я почувствовал его пушистость своей обнаженной кожей,

особенно кожей икр.

Если кожу в этом месте заставить расслабиться, то объем нашего

восприятия увеличится такими путями, которые невозможно исследовать

рассудком. Мешок был очень мягким и теплым и производил необычайные

ощущения приятного расслабления в ногах. Деятельность нервов моих икр

очень повысилась.

Горда рассказывала о таких же ощущениях физического удовольствия.

Она даже сказала, что именно сила такого мешка помогла ей найти пятно

оранжево-красного цвета. Это одеяние произвело на нее такое

впечатление, что она даже сшила такой же мешок, копию с оригинала, но

его эффект не был таким же, хотя он давал ей все же блаженное

спокойствие и хорошее самочувствие. Она сказала, что они с Жозефиной

проводили все свободное время в своих мешках, которые она сшила им

обоим.

Лидию и Розу тоже помещали в такое одеяние, но оно им никогда не

нравилось, точно также как и мне.

Горда объясняла, что привязанность к таким мешкам ее и Жозефины

была прямым следствием того, что они нашли свой цвет сновидений,

находясь внутри мешков. Она сказала, что причиной моего безразличия к

нему было то, что я вообще не входил в окраску, скорее окраска

приходила ко мне. Она была права. Что-то еще, помимо голоса Зулейки

диктовало исход этой подготовительной фазы. По всем показателям,

Зулейка вела меня по тому пути, что и Горду с Жозефиной.

В течение многих сессий я смотрел на темноту и был готов

визуализировать пятно окрашивания.

Я даже был свидетелем всей метаморфозы от однородной темноты до

четко очерченного пятна интенсивной яркости, а затем меня уносило в

сторону появления щекотки, на которой я фокусировал свое внимание до

тех пор, пока не входил в состояние спокойного бодрствования. Именно

тогда я впервые погрузился в оранжево-красное состояние.

После того, как я научился оставаться подвешенным между сном и

бодрствованием, Зулейка, казалось, ослабила свой контроль. Я даже

решил, что она не торопится выводить меня из этого состояния. Она