Карлос Кастанеда

Второе кольцо силы 1977г

светимость остается на

поверхности. Ты можешь забрать ее снова и ничего не будет

потеряно.

Я сказал ей, что мне представляется невозможным

поверить в суть ее объяснения. Она пожала плечами, словно

хотела этим сказать, что это ее не касается. Я спросил ее

тогда об ее употреблении слова "Нагваль". Я сказал, что дон

Хуан объяснил мне Нагваль, как неописуемый принцип, источник

всего.

- Разумеется, - сказала она. - я знаю, что он имел в

виду. Нагваль находится во всем.

Я указал ей с некоторой иронией на то, что можно так же

сказать противоположное - что тональ находится во всем. Она

тщательно объяснила, что здесь нет противоположения, что мое

утверждение правильно - тональ тоже находится во всем. Она

сказала, что тональ, находящийся во всем, обнаруживается

легко нашими чувствами, в то время, как Нагваль, находящийся

во всем виден только глазу мага. Она добавила, что мы можем

натолкнуться на самые диковинные виды тоналя и быть

напуганными ими, или потрясенными ими, или быть безразли-

чными к ним, потому что все мы можем обозревать эти виды.

Вид Нагваля, с другой стороны, требует специализированных

чувств мага, чтобы быть видимым вообще.

И тем не менее, как тональ, так и Нагваль присутствуют

всегда во всем. Поэтому магу свойственно говорить, что

"смотрение" состоит в обозрении тоналя, находящегося во

всем, а "видение" с другой стороны в обозрении Нагваля,

также находящегося во всем. Соответственно этому, если воин

наблюдает мир, как человеческое существо, то он смотрит, а

если он наблюдает его как маг, то он "видит", и то, что он

"видит", и следует, собственно говоря, называть Нагвалем.

Затем она повторила мне причину, которую уже сообщил

мне раньше Нестор, почему дона Хуана назвали Нагвалем, и

подтвердила, что я также являюсь Нагвалем ввиду фигуры,

которая выходит из моей головы.

Я захотел узнать, почему они называют фигуру, выходящую

из моей головы, дублем. Она сказала, что они думали, что

разыгрывали тайную шутку со мной. Они всегда называли эту

фигуру дублем, потому что она была по величине вдвое больше

того человека, который имел ее.

Нестор сказал мне, что эта фигура не настолько хорошая

вещь, чтобы иметь ее, - сказал я.

- Она ни хорошая, ни плохая, - сказала она. - ты имеешь

ее, и это делает тебя Нагвалем. Вот и все. Один из нас

восьми должен быть Нагвалем, и им являешься ты. Им мог бы

быть Паблито или я или кто-нибудь другой.

- Расскажи мне теперь, что такое искусство

выслеживания? - попросил я.

- Нагваль был выслеживателем, - сказала она и

уставилась на меня. - ты должен знать это. Он учил тебя, как

выслеживать, с самого начала.

Мне показалось, что она имеет в виду то, что дон Хуан

называл охотой. Он, безусловно, учил меня, как быть

охотником. Я рассказал ей, что дон Хуан показывал мне, как

охотиться и делать ловушки. Однако ее употребление слова

"выслеживатель" было более точным.

- Охотник просто охотится, - сказала она. -

выслеживатель выслеживает все, включая самого себя.

- Как он делает это?

- Безупречный выслеживатель может обратить все в

жертву. Нагваль говорил мне, что мы можем выслеживать даже

собственные слабости.

Я прекратил писать и попытался вспомнить, знакомил ли

меня дон Хуан когда-нибудь с такой новой возможностью:

выслеживать свои слабости. Я не мог припомнить, чтобы он

когда-либо описывал это такими словами.

- Как может человек выследить свои слабости, Горда?

- Таким же точно способом, как ты выслеживаешь жертву.

Ты разбираешься в своем установившемся порядке жизни, пока

не будешь знать все действия своих слабостей, а затем ты

приходишь за ними и ловишь их, как кроликов, в клетку.

Дон Хуан научил меня делать то же самое с моим

распорядком, но в русле общего принципа, что охотники должны

осознавать это. Ее понимание и применение было, однако,

более прагматическим, чем у меня.

Дон Хуан говорил, что любая привычка является, по

существу, "деланием" и что делание нуждается во всех своих

частях, чтобы функционировать. Если некоторые части

отсутствуют, делание расстраивается. Под деланием он

подразумевал любую связанную и осмысленную последовате-

льность действий, другими словами, привычка нуждается во

всех своих собственных действиях, чтобы быть живой

деятельностью.

Затем ла Горда описала, как она выслеживала свою

собственную слабость - чрезмерное едение. Она сказала, что

Нагваль предложил, чтобы она сначала занялась наибольшей

частью этой привычки, связанной с ее работой, как прачки;