Карлос Кастанеда

Второе кольцо силы 1977г

я смог

мельком заметить серебристую руку или лапу, нависающую над

моей шеей. Я изогнулся в панике, метнулся прочь от багажника

и упал ни сидение с пакетом в руке. Все тело у меня

сотрясалось, мускулы ног, сжались и я непроизвольно вскочил

и побежал прочь.

- Я не собиралась напугать тебя, - сказала донья

Соледад извиняющимся тоном, когда я наблюдал за ней с

расстояния десяти футов.

Она показала мне ладони своих рук в жесте капитуляции,

как бы заверяя меня, что то, что я ощутил, не было ее рукой.

- Что ты сделала со мной? - спросил я, пытаясь говорить

спокойно и отрешенно.

Она казалась совершенно озадаченной и растерянной. Она

пробормотала что-то и встряхнула головой, словно не могла

сказать это или не знала, о чем я говорю.

- Ну ладно, донья Соледад, сказал я, подойдя ближе к

ней, - не разыгрывай трюков со мной.

Казалось, она вот-вот расплачется. Я хотел утешить ее,

но какая-то часть меня сопротивлялась. После краткой паузы я

сказал ей, что я ощущал и видел.

- Это действительно ужасно! - сказала она пронзительным

голосом. Очень детским жестом она закрыла свое лицо правым

предплечьем. Я подумал, что она плачет. Я подошел к ней и

попытался было обнять своей рукой ее плечо. Я не мог

заставить себя сделать это.

Я остановился перед ней, чтобы посмотреть ей в лицо. Я

мог видеть ее черные сияющие глаза и часть ее лица за рукой.

Она не плакала. Она улыбалась.

Я отскочил назад. Ее улыбка ужасала меня. Мы оба долго

стояли неподвижно. Она продолжала закрывать свое лицо, но я

мог видеть ее глаза, которые наблюдали за мной.

Когда я стоял там, почти парализованный страхом, я

ощущал крайнюю подавленность. Я оказался в безвыходном

положении. Донья Соледад была колдуньей. Мое тело знало это,

и все же я не мог реально поверить в это. Я хотел верить в

то, что донья Соледад стала сумасшедшей и содержится в этом

доме как в психушке.

Я не отважился двинуться или отвести свои глаза от нее.

Мы, должно быть, стояли в этом положении пять или шесть

минут. Она держала свою руку поднятой и, несмотря на это,

неподвижной. Она стояла около задней части машины,

прислонившись почти к левому крылу. Крышка багажника все еще

была открыта. Я задумал сделать бросок к правой двери. Ключи

были в зажигании.

Я немного расслабился, чтобы набрать импульс для бега.

Она, казалось, немедленно заметила изменение моего

положения. Ее рука двинулась вниз, открывая все ее лицо. Ее

зубы были стиснуты. Глаза свои она фиксировала на мне.

Взгляд их был суров и неприветлив. Внезапно она,

пошатываясь, направилась ко мне. Она ступила вперед правой

ногой и протянула вперед скрюченные кисти, пытаясь схватить

меня за талию, и испустила пронзительный крик.

Мое тело отпрыгнуло назад из пределов ее досягаемости.

Я побежал к машине, но она с непостижимой ловкостью

бросилась к моим ногам и сделала мне подножку. Я упал лицом

вниз, и она быстро схватила меня за левую ногу. Я поджал

свою правую ногу и стал колотить ее в лицо подошвой моего

ботинка, пока она не отпустила меня и не отпрыгнула назад. Я

вскочил на ноги и попытался открыть дверь машины. Она была

заперта. Я бросился над капотом к другой стороне, но

каким-то образом донья Соледад оказалась там раньше меня. Я

попытался перекатиться назад над капотом, но на полпути

ощутил резкую боль в своей правой икре. Она схватила меня за

ногу. Я не мог ударить ее левой ногой, она прижала мои обе

ноги к капоту. Она потащила меня к себе, и я упал на нее

сверху. Мы продолжали бороться на земле. Ее сила была

поразительной, а ее вопли были ужасными. Я едва мог

двигаться под действием гигантского давления ее тела. Дело

было не в весе, а скорее в напряжении, и оно у нее было.

Внезапно я услышал рычание и огромный пес прыгнул ей на

спину и отшвырнул ее от меня. Я встал. Я хотел попасть в

машину, но женщина и пес боролись около двери. Единственным

спасением было пойти в дом. Я сделал это за одну-две

секунды. Я не обернулся, чтобы посмотреть на них, а бросился

внутрь и захлопнул дверь за собой, закрыв ее железной

щеколдой, которая находилась на ней. Я побежал в заднюю

часть дома и сделал то же самое с другой дверью.

Изнутри я мог слышать яростное рычание пса и

нечеловеческие вопли женщины. Затем вдруг лай и рычание пса

превратились в вой и скуление, как будто ему было больно или

как будто что-то напугало его. Я ощутил дерганье под

ложечкой. Уши у меня начали гудеть. Я понял, что попал в

ловушку внутри дома. У меня был приступ полнейшего ужаса. Я