Карлос Кастанеда

Второе кольцо силы 1977г

от безупречности. Если бы

Паблито был безупречным, он имел бы шанс. Я засмеялась,

когда он сказал мне это. Я слишком хорошо знаю Паблито. Но

Нагваль объяснил мне, что я не должна относиться к этому так

легкомысленно. Он сказал, что воины всегда имеют шанс, пусть

даже незначительный. Он заставил меня увидеть, что я сама

являюсь воином и что я не должна препятствовать Паблито

своими мыслями он сказал, что я должна устранить их и

предоставить Паблито самому себе; что безупречным образом

действий для меня является помогать Паблито, невзирая на то,

что я о нем знаю.

Я поняла, что сказал Нагваль. Кроме того, у меня есть

свой собственный долг к Паблито, я всегда пользовалась

случаем помочь ему. Но я также знала, что, несмотря на всю

мою помощь, он обязательно потерпит неудачу. Я всегда знала,

что он не имеет того, что требуется для того, чтобы стать

подобным Нагвалю. Паблито очень инфантилен и не хочет

признать свое поражение. Он жалок, потому что он не

безупречен, и все же он еще не оставляет мысли стать

подобным Нагвалю.

- Как он потерпел неудачу?

- Как только Нагваль ушел, у Паблито произошла

смертельная схватка с Лидией. Несколько лет тому назад

Нагваль дал ему задание стать мужем Лидии, только для

видимости. Здешние люди вокруг думали, что она его жена;

Лидии это было очень неприятно. Она очень резкая. Подоплека

этого дела в том, что Паблито всегда боялся ее до смерти.

Они никогда не могли ладить друг с другом и терпели друг

друга только потому, что рядом был Нагваль. Но когда тот

ушел, Паблито сделался еще более ненормальным, чем он уже

был и пришел к убеждению, что имеет достаточно личной силы,

чтобы сделать нас своими женами.

Трое Хенарос собрались вместе, обсудили, что Паблито

следует делать, и решили, что он должен сперва взяться за

самую несговорчивую из женщин, Лидию. Они подождали, пока

она останется одна, а затем все трое пришли в дом, схватили

ее за руки и повалили на постель. Паблито взобрался на нее.

Сначала она думала, что Хенарос шутят. Но когда она поняла,

что у них серьезные намерения, она ударила Паблито головой в

середину его лба и чуть не убила его. Хенарос убежали, и

Нестору пришлось несколько месяцев лечить рану Паблито.

- Могу я что-нибудь сделать, чтобы помочь им понять?

- Нет. К несчастью, их проблема заключается не в

непонимании. Все они шестеро понимают очень хорошо.

Фактическая трудность в чем-то ином, в чем-то очень

угрожающем, в чем никто не может помочь им. Они индульгируют

в попытке не измениться. Так как они знают, что не добьются

успеха в изменении, сколько бы они ни пытались, или ни

хотели бы, или ни нуждались бы, они вообще отказались от

попыток. Это так же неправильно, как чувствовать себя

обескураженным своими неудачами. Нагваль говорил каждому из

них, что воины - как мужчины, так и женщины - должны быть

безупречными в своих усилиях измениться, чтобы вспугнуть

человеческую форму и стряхнуть ее. Как сказал Нагваль, после

многих лет безупречности наступит момент, когда форма не

может больше выдержать и уходит, так же, как она покинула

меня. Конечно, делая это, она повреждает тело и может даже

сделать его мертвым, но безупречный воин всегда выживает.

Внезапный стук в переднюю дверь прервал ее. Ла Горда

встала и вышла, чтобы отпереть дверь. Это была Лидия. Она

очень формально приветствовала меня и попросила ла Горду

пойти с ней. Они вместе ушли.

Я был рад остаться один. Несколько часов я работал над

своими заметками. На открытой обеденной площадке было

прохладно и вполне достаточно света.

Ла Горда вернулась около полудня. Она спросила меня,

хочу ли я есть. Я не был голоден, но она настояла, чтобы я

поел. Она сказала, что контакты с олли были очень

изнурительными и что она чувствует себя очень слабой.

После еды я сел вместе с ла Гордой и собрался было

расспросить ее о "сновидениях", как вдруг передняя дверь с

шумом открылась и вошел Паблито. Он часто и тяжело дышал.

Очевидно, он бежал и, по-видимому, находился в состоянии

большого возбуждения. Он минуту стоял у двери, переводя

дыхание. Он мало изменился. Он выглядел немного старше и

грузнее, или, может быть, только более мускулистым. Однако

он все еще оставался очень худощавым и жилистым. Цвет его

лица был бледным, словно он долго не был на солнце.

Коричневый цвет его глаз контрастировал с едва заметными

признаками утомления на лице.

Я помнил очаровательную улыбку Паблито; когда он стоял

там, глядя на меня, его улыбка была такой же чарующей, как