Карлос Кастанеда

Второе кольцо силы 1977г

узоры листьев и затем находит те же самые

узоры на следующий день в своей груде сухих листьев.

Нагваль сказал, что пристальное созерцание сухих

листьев укрепляет второе внимание. Если пристально созерцать

груду сухих листьев часами, как он обычно заставлял делать

меня, твои мысли утихают. Без мыслей внимание тоналя утихает

и становится чем-то еще. Нагваль называл момент, когда

второе внимание за что-то зацепляется, остановкой мира. И

это точно, мир останавливается. По этой причине рядом всегда

должен быть кто-то другой, когда ты пристально созерцаешь.

Мы никогда не знаем о фокусах второго внимания. т.к. мы

никогда не использовали его, мы должны познакомиться с ним,

прежде чем мы сможем одни отважиться на пристальное

созерцание.

Трудность в пристальном созерцании состоит в том, чтобы

научиться утихомиривать мысли. Нагваль сказал, что

предпочитает обучать нас этому посредством кучи сухих

листьев, т.к. мы в любое время, когда хотим пристально

созерцать, можем найти все необходимые листья. Но той же

цели может служить любая другая вещь.

Когда ты можешь останавливать мир, ты являешься

пристальным созерцателем. А т.к. единственный способ

остановки мира заключается в постоянных попытках, то Нагваль

заставлял всех нас созерцать сухие листья годы и годы. Я

думаю, что это наилучший способ достичь нашего второго

внимания.

Он комбинировал пристальное созерцание сухих листьев и

отыскивание наших рук в с н о в и д е н и и . Мне

потребовалось около года, чтобы найти свои руки и 4 года,

чтобы остановить мир. Нагваль сказал, что когда ты уловил

свое второе внимание с помощью сухих листьев, ты делаешь

пристальное созерцание и с н о в и д е н и е , чтобы

расширять его. И это все, что касается пристального

созерцания.

- У тебя это звучит так просто, Горда.

- Все, что делают толтеки, очень просто. Нагваль

сказал, что все, что нам нужно делать, чтобы уловить наше

второе внимание - это пытаться и пытаться. Все мы остановили

мир путем пристального созерцания сухих листьев. Ты и Элихио

были другими. Ты сделал это с помощью растений силы, но я не

знаю, по какому пути следовали Нагваль с Элихио. Он никогда

не хотел рассказывать мне. Он рассказывал мне о тебе, потому

что мы имеем одно и то же задание.

Я вспомнил, что записал в своих заметках, что я впервые

имел полное осознание остановки мира лишь несколько дней

тому назад. Она засмеялась.

- Ты остановил мир раньше нас всех, - сказала она. -

что же, по твоему мнению, ты делал, когда принимал все эти

растения силы? Ты никогда не делал этого путем пристального

созерцания, как это делали мы, вот и все.

- Была ли груда сухих листьев единственной вещью,

которую Нагваль заставлял тебя пристально созерцать?

- Когда сновидцы знают, как остановить мир, они могут

пристально созерцать другие вещи; и, наконец, когда они

совершенно теряют свою форму, они могут пристально созерцать

все, что угодно. Я делаю это. Я могу войти во все, что

угодно. Впрочем, он заставлял нас следовать определенному

порядку в пристальном созерцании.

Сначала мы пристально созерцали небольшие растения.

Нагваль предостерег нас, что маленькие растения очень

опасны. Их сила сконцентрирована; они имеют очень

интенсивный свет и ощущают, когда сновидцы пристально

созерцают их, они немедленно приводят в движение свой свет и

выбрасывают его на созерцателя. Сновидцы должны избрать один

вид растений для созерцания.

- Затем мы пристально созерцали деревья. Сновидцы также

имеют определенный сорт дерева для созерцания. В этом

отношении ты и я сходны: мы оба являемся эвкалиптовыми

созерцателями.

Взглянув на мое лицо, она, должно быть, угадала мой

следующий вопрос.

- Нагваль сказал, что с помощью его дыма ты смог очень

легко привести в действие свое второе внимание, - продолжала

она. - ты фокусировал свое внимание много раз на

предрасположении Нагваля, на воронах. Он сказал, что однажды

твое второе внимание так совершенно фокусировалось на

вороне, что ты улетел, как летает ворона, к единственному

эвкалиптовому дереву, которое было поблизости.

На протяжении нескольких лет я размышлял об этом опыте.

Я не мог рассматривать его иначе, кроме как невообразимо

сложное гипнотическое состояние, вызванное психотропными

грибами, содержащимися в курительной смеси дона Хуана, в

сочетании с его искусством, как манипулятора поведения. Он

внушил мне перцептуальный катарсис, как будто я превратился в

ворону и воспринимал мир, как ворона. Результат был тот, что