Карлос Кастанеда

Второе кольцо силы 1977г

высвободил то, что было подвергнуто

цензуре, тогда, должно быть, так же истинно, что я, должно

быть, воспринял намного больше из действий дона Хуана и дона

Хенаро. И тем не менее, я мог припомнить только отобранную

часть моего целостного восприятия тех событий.

- Трудно поверить, - сказал я ла Горде, - что я могу

вспомнить теперь нечто такое, что я вообще не помнил

некоторое время тому назад.

- Нагваль сказал, что каждый из нас может в и-

д е т ь , и тем не менее, мы избираем не помнить того, что

мы в и д и м , - сказала она. - теперь я понимаю, как он

был прав. Все мы можем в и д е т ь , некоторые больше,

чем остальные.

Я сказал ла Горде, что некоторая часть меня знала, что

я наконец-то нашел трансцендентальный ключ. Недостающий

кусочек был вручен мне ими всеми. Но было трудно разобрать,

что это такое.

Она заявила, что только что "увидела", что я

практически овладел значительной частью искусства

"сновидения" и что я развил свое внимание и, тем не менее, я

был одурачен, сам на себя напускал видимость, что я ничего

не знаю.

- Я уже пыталась рассказать тебе о внимании, -

продолжала она, - но ты знаешь об этом столько же, сколько

знаем мы.

Я заверил ее, что мое знание, по сути, отличается от

их, их знание было бесконечно более эффективным, чем мое.

Поэтому любая вещь, которую они могли сказать мне в связи со

своей практикой, была полезна для меня.

- Нагваль велел нам показать тебе, что с помощью своего

внимания мы можем удерживать образы таким же способом, как

мы удерживаем образы мира, - сказала ла Горда. - искусство

сновидца - это искусство внимания.

Мысли лавиной нахлынули на меня. Я должен был встать и

пройтись по кухне. Затем я снова сел. Мы долго пребывали в

молчании. Я знал, что она имела в виду, когда сказала, что

искусство сновидцев - это искусство внимания. Я знал далее,

что дон Хуан рассказал и показал мне все, что мог. Однако я

не был способен осознать предпосылки его знания в своем

теле, когда он был рядом. Он сказал, что мой разум является

демоном, который держит меня в оковах, и что я должен

победить его, если я хочу постигнуть его учение. Проблема,

следовательно, заключалась в том, как победить мой разум.

Мне никогда не приходило в голову потребовать от него

определения того, что он подразумевал под разумом. Я все

время считал, что он подразумевает способность уразумевать,

умозаключать или мыслить упорядоченным и рациональным

образом. Из того, что сказала ла Горда, я понял, что для

него разум означает внимание.

Дон Хуан говорил, что ядром нашего существа является

акт воспринимания и что тайной нашего существа является акт

осознания. Для него восприятие и осознание были обособленной

функционирующей нерасчленимой единицей, которая имела две

области. Первая была "вниманием тоналя", т.е. это

способность средних людей воспринимать и накладывать свое

осознание на обычный мир обыденной жизни. Дон Хуан называл

также эту сферу влияния нашим "первым кольцом силы", и

характеризовал ее, как нашу ужасную, но принимаемую за само

собой разумеющееся, способность придавать порядок нашему

восприятию нашего каждодневного мира.

Второй областью было "внимание Нагваля", т.е.

способность магов накладывать свое осознание на необычный

мир. Он называл эту область внимания "вторым кольцом силы",

или совершенно необыкновенной способностью, которую все мы

имеем, но которую используют только маги, чтобы придавать

порядок необычному миру.

Ла Горда и сестрички, демонстрируя мне, что искусством

сновидцев было удерживать образы своих снов своим вниманием,

вскрыли прагматический эффект системы дона Хуана. Они были

практиками, которые вышли за пределы теоретического аспекта

его учения. Чтобы дать мне демонстрацию этого искусства, они

должны были воспользоваться своим "вторым кольцом силы" или

"вниманием Нагваля". Мне для того, чтобы свидетельствовать

их искусство, нужно было сделать то же самое. Фактически

было очевидно, что я разместил свое внимание в обеих

областях. По-видимому, все мы непрерывно воспринимали обоими

способами, но избрали выделить одно для воспоминания и

отвергнуть другое или, возможно, мы затушевали его, как

сделал я сам. При определенных условиях стресса или

предрасположения, подвергнутое цензуре воспоминание выходит

на поверхность и мы можем тогда иметь два отличающихся

воспоминания об одном событии.

То, с чем дон Хуан боролся, чтобы победить, или,

скорее, подавить во мне, был не мой разум, как способность

рационально мыслить, а мое "внимание тоналя", или мое