Карлос Кастанеда

Сказки о силе 1974г

раздельных

единиц, которые имели особую связь одна с другой и могли объединиться, чтобы

неизбежно сформировать единое осознание, мое человеческое осознание. Не то,

чтобы я "знал" вне тени сомнений, потому что мне нечем было "знать", но все

мое единое осознание "знало", что "я" и "меня" знакомого мира было колонией,

конгломератом раздельных и независимых ощущений, которые имели неразрывную

связь одно с другим. Неразрывная связь моих бесчисленных осознаний, то

отношение, которое эти части имели одна к другой, были моей жизненной силой.

Способом описать это объединенное ощущение было бы сказать, что эти

крупинки осознания были рассеяны. Каждая из них осознавала себя, и ни одна

не была более важной, чем другая. Затем что-то согнало их, и они

объединились в одно облако, в "меня", которого я знал. Когда "я", "я сам"

оказывался таким, то я мог быть свидетелем связных сцен деятельности мира,

или сцен, которые относились к другим мирам и которые, я считаю, были чистым

воображением, или сцен, которые относились к "чистому мышлению", то-есть я

видел интеллектуальные системы или идеи, стянутые вместе, как словесные

выражения. В некоторых сценах я от души разговаривал сам с собой. После

каждой из этих связных картин "я" распадался опять в ничто.

Во время одной из этих экскурсий в связную картину я оказался на скале

с доном Хуаном. Я мгновенно сообразил, что я - это тот "я", с которым я

знаком. Я ощущал себя физически как реального. Я скорее находился в мире,

чем просто смотрел на него.

Дон Хуан обнял меня, как ребенок. Он посмотрел на меня. Его лицо было

очень близко. Я мог видеть его глаза в темноте. Они были добрыми. Казалось,

в них был вопрос. Я знал, что это за вопрос. Невыразимое действительно было

невыразимым.

- Ну? - сказал он тихо, как если бы ему нужно было мое подтверждение.

Я был бессловесен. Слова "онемелый", "ошеломленный", "смущенный" и так

далее ни в коей мере не могли описать моих чувств в данный момент. Я не был

твердым. Я знал, что дону Хуану пришлось схватить меня и удерживать меня

силой на земле, иначе бы я взлетел в воздух и исчез. Я не боялся исчезнуть.

Меня страстно тянуло в "неизвестное", где мое осознание не было

объединенным.

Наваливаясь на мои плечи, дон Хуан медленно привел меня к тому месту,

где находился дом дона Хенаро. Он заставил меня лечь, а затем покрыл меня

мягкой землей из кучи, которая, казалось, была приготовлена заранее. Он

засыпал меня до шеи. Из листьев он сделал мягкую подушку, на которой могла

лежать моя голова, и велел мне не двигаться и совершенно не спать. Он

сказал, что собирается сидеть тут же и составлять мне компанию до тех пор,

пока земля вновь не затвердит мою форму.

Я чувствовал себя очень удобно и почти необоримо хотел спать. Дон Хуан

не позволял мне. Он требовал, чтобы я разговаривал о чем угодно под солнцем,

коме того, что я испытал. Сначала я не знал, о чем говорить, затем я спросил

о доне Хенаро. Дон Хуан сказал, что дон Хенаро забрал Паблито и зарыл его

где-то поблизости, делая с ним то же самое, что он делает со мной.

У меня было желание поддерживать разговор, но что-то во мне было

нецельным. У меня было необычное безразличие, усталость, которая больше

походила на душевное утомление. Дон Хуан, казалось, знал, что я чувствую. Он

начал говорить о Паблито и о том, как взаимосвязаны наши судьбы. Он сказал,

что стал бенефактором Паблито в то же самое время, когда дон Хенаро стал его

учителем, и что сила спаривала меня и Паблито шаг за шагом. Он заметил, что

единственным различием между Паблито и мною было то, что в то время, как мир

Паблито как воина находился в царстве насилия и страха, мой мир управлялся

восхищением и свободой. Дон Хуан объяснил, что такая разница вызвана

совершенно различными личностями бенефакторов. Дон Хенаро был мягким,

привлекательным и забавным, в то время как сам он был сухим, строгим и

прямым. Он сказал, что моя личность требовала сильного учителя, но нежного

бенефактора, и что Паблито был противоположностью. Ему нужен был добрый

учитель и суровый бенефактор.

Мы продолжали еще некоторое время разговаривать, а затем настало утро.

Когда над восточными пиками гор показалось солнце, он помог мне подняться

из-под земли.

После того, как я проснулся во второй половине дня, мы с доном Хуаном

сидели у дверей дона Хенаро. Дон Хуан сказал, что дон Хенаро все еще

находится с Паблито, подготавливая его к последней встрече.

- Завтра ты и Паблито отправитесь в неизвестное, - сказал он. - я